Что ж, если Лягерр прав, а его доводы казались мне убедительными, картина более-менее ясна. Ведущие светила столичной медицины уверяли меня, что зомби – результат преступной деятельности, подлежащей искоренению и разоблачению во благо всего народа. Но теперь я смотрел на это явление с несколько иной точки зрения. Для городских снобов, зомби – очевидный криминал, но многое говорит о том, что не было преступных намерений у водунистов, возложивших на себя поддержание законности и «очистивших» общество от Нарцисса и Ти Фамм. Обращение в зомби – незавидный удел, тут я согласен. Но до меня начинало доходить, что без него в этом обществе не обойтись. В конце концов, чем оно хуже смертной казни?
На основе собственных изысканий я убедился, что некоторые необходимые для этой процедуры вещества находятся под контролем тайных сообществ, наследников марунов, чьё тайное знание теряется в гностических глубинах Чёрного континента. Судебная логика африканских племён предписывает те же наказания для виновных, что и «теневые» законы на Гаити, сходство этих систем подмечено в книге Хёрстон. Стало быть, есть все основания признать, что Ти Фамм и Нарцисс на момент наказания были подонками в глазах своих односельчан. Осуждение Нарцисса напрямую связано с вопросом владения землёй, то есть с темой, за которой, согласно Лягерру, с особым вниманием следит тайное око сообщества. Нарцисс не отрицает, что предстал перед трибуналом, был допрошен и осуждён. Практика в подобных случаях идентичная африканской. Более того, своих обвинителей сам Нарцисс именовал не иначе, как «хозяевами земли», в чьих руках дальнейшая судьба осуждённого. С прямотой, неожиданной для оккультиста, Макс Бовуар направил меня за ответом на загадку зомби не куда-нибудь, а к всё тем же авторитетам гаитянского подполья.
Если состав препарата для зомбификации, расшифрованный мною, подводил материальную базу под этот феномен, то работа Мишеля Лягерра вкупе со сведениями, предоставленными Бовуаром и другими, показывала, какой могла быть его социальная подоплёка. И снова, в который раз, важнейшая деталь была предоставлена неутомимой мисс Хёрстон.
В октябре 1936-го года на обочине дороги ведущей к долине Абонит, была замечена голая женщина. Когда её передали полицейским, она назвала им адрес, по которому те доставили её домой, где её опознал родной брат. Несчастную звали Фелисия Феликс-Ментор. Двадцать девять лет назад она внезапно заболела, умерла и была похоронена. Правдивость её слов подтверждали свидетельство о смерти, показания бывшего мужа и других членов семьи. Состояние её было плачевным настолько, что после установления личности бедняжку поместили в больницу, где с ней и встретилась Зора Нил Хёрстон. Выглядела пациентка, прямо скажем, ужасно – мёртвые глаза на пустом лице, и веки, словно выжженные кислотой.