Кто-то из членов ячейки при этом хихикал, кто-то улыбался, некоторые с каменными лицами жали наши руки. Снова, в который раз, грянули барабаны, и одна из королев павлиньим голоском затянула жалостный гимн поклонения духам. Тем временем её товарки распахнули дверцы небольшой землянки и вынули оттуда священный гробик – мадуле.
Образовалась процессия верующих. Андре поставил нас в хвосте, и мы начали ходить, сужая круг, так медленно, что от напряжения у меня заныли лодыжки. Когда эта карусель с гробом прекратилась, каждый гость приветствовал святыню подношением и жестом. Кто-то рухнул на колени, тут же возникло большое число желающих последовать его примеру.
После того как гробик был поднят и помещён обратно в хранилище, Андре снова проводил нас через притвор туда, где горели свечи и висели осколки зеркал.
– Это лишь начало, – успокоил он нас, – бледная тень того, что вам ещё предстоит узнать. Придётся задержаться до начала трапезы, где будут разыграны другие мистерии.
После них присутствие на собраниях станет для нас обязательным. Даже находясь за океаном, я буду обязан посылать на заседание общества своего духа-эмиссара. Субсидии нуждающимся братьям также приветствуются. Покончив с инструктажем, Андре сообщил нам ещё два пароля. Затем, не оборачиваясь, он достал из-за спины четыре стакана.
– Выпьем, – сказал он, вручая каждому свой. Зелёная влага обожгла мне горло.
– А теперь – вот это. – Вторая порция напитка показалась густой и вязкой. – Теперь вы знаете, что идёт за чем. Сначала горечь, а за нею?..
– Сладость! – выпалил я, как на уроке.
– Верно. Таков и Шанпвель. На одном краю горечь, на другом краю – сладость. Там, где горько – оттуда мать родную не узнаешь.
Сказав это, Андре скрылся за тюлевым пологом. Мы видели его силуэт. Он опрокинул стаканы, и жидкость, подобно шарикам ртути, поглотил земляной пол святилища.
После этого мы ступили в тёмный коридор, по которому неспешно прошли в молчании целый месяц. Почти чужие тому миру, где светит солнце.