– Я узнал, что ответ на важные для меня вопросы смогу получить только в рядах Бизанго.
– Ни черта ты не узнал, – Эрар повернулся ко мне спиной. – Достаточно ли тамошние люди сильны, чтобы помочь тебе подняться, если ты упадёшь?
При этих словах я вздрогнул. То же говорил и Леофен, меня по-отечески предупреждая: «Ты можешь стать членом можно только одного отделения Бизанго. И дай бог, чтобы в случае беды оно тебя смогло защитить».
– Тебе везёт. Не жди, когда придётся видеть то, что не надо.
– То есть, жертвоприношения?
– Их сезон не за горами. К концу года они пополняют запасы энергии.
Сказав это, Эрар повернулся и медленно направился в сторону шоссе.
– Одно из двух, – произнёс он, садясь в джип. – Либо вступаешь в Бизанго, либо служишь лоа вместе со мной. И вашим и нашим тут исключено.
Предо мною пролегли две расходящиеся тропки – косвенное указание на то, что моя работа временно приостановлена. Упрямо порицая Бизанго, Эрар давал мне понять, что моя вовлеченность в деятельность организации чревата последствиями. И пройдя инициацию до конца, я сожгу за собой все мосты. Я перестану быть аутсайдером, который может сойти где угодно. Отныне все мои поступки станут частью работы Бизанго – его круговой поруки.
Я прибыл на Гаити за разгадкой феномена зомби. Яд был обнаружен, выявлена формула химического состава, приводящего в состояние зомби того, кто им отравлен. Однако будучи представителем западной науки, который занят поиском рецепта народного снадобья, я окунулся в дебри мировоззрения, до ужаса чуждого моим представлениям об окружающем мире. И дело тут не в том, что вера местных народов основана на жутких ядах, а в психологических и социокультурных основах этой самой веры. Побочным, но важным открытием стала понимание зомбирования как по-своему неизбежной необходимости в этом обществе. У зомбирования здесь были глубоко уходящие историко-этнографические корни.
Мне так и не удалось закрепить документально факт «поднятия» зомби из могилы на кладбище для пущей достоверности, но это было уже не так важно. Мною было упущено минимум две возможности стать свидетелем этого процесса, разумеется, за приличную плату. В разгар предварительных контактов до меня вдруг дошло, что сама идейная основа моей экспедиции претерпела коренные изменения. Год или два назад я бы ринулся к могиле, подстёгиваемый скептицизмом, который, собственно, и привёл меня на Гаити, но теперь, когда я преодолел свои сомнения целиком, я пренебрёг удобным случаем представить решительное доказательство тем, кто всё ещё разделяет мой изначальный скептицизм.