– Кровь выкупила мою жизнь назад, – констатировал Марсель. – А бананчик тот так и не вырос.
– Но кто мог сделать с тобой такое?
– Врагов хватало. Стоит тебе выйти в люди, и они тут как тут.
– Тайное общество?
– Зачем? – он зыркнул в сторону Рашель. – Простые люди.
– Но тебя приговорили?
– Ну да. Хотя нет. Но в принципе, да.
– Это как?
– Ложка тянется к тарелке, а тарелка её ждёт. О таком хунган не говорит.
Мне было интересно снова общаться с Марселем, и его рассказ стал нежданным откровением. Но я не собирался снова с ним связываться, по крайней мере, прямо сейчас. Я задумал сделать несколько дел, прилетев на Гаити в июле, после двух месяцев отлучки в США. Спонсоры требовали дополнительных сведений о препарате. Клайн подозревал, что под моим давлением Марсель попросту смешал полдюжины сильно ядовитых компонентов, какие были под рукой, якобы создав сходу просто подобие яда зомби. Я не разделял его сомнений, не только потому что всё это готовилось у меня на глазах, что убеждало, но ещё и потому, что основные ингредиенты совпадали с теми, которые Нарцисса «заарканили», как выразился его кузен. Это убедительно показали лабораторные тесты.
Тем не менее я не сомневался, что новые образцы нужны. Но пока моё руководство искало доказательств того, что только он, настоящий препарат, превращающий в зомби, может всё объяснить, я всё больше склонялся ко мнению тех, кто не разделял одержимости моих старших коллег. Меня влекла роль колдовства в этом деле. Что оно значит, в первую очередь, для самих его жертв? И если состав яда прояснял, как именно какого-то человека лишали воли, то я хотел выяснить, почему выбор пал на данную личность?
Новый источник появился через двое суток после нашего застолья в «Орле». Помогли столичные связи Жака Бельфора, одного из помощников Макса Бовуара. Собственно, Жак никогда не был штатным сотрудником Макса. Несколько лет назад он случайно очутился у ворот Перистиля де Мариани[138], а Бовуару требовался посыльный. Жак вызвался исполнить это поручение. Так постепенно он утвердился в роли волонтёра. Он приходил к восьми не по расписанию, а для выполнения любой работы, какая подвернётся. Одна из жён любвеобильного Жака проживала в Пети Ривьер Де Нипп – рыбачьем посёлке на Юге. Со слов Жака, жене знакома тамошняя мамбо, которая могла бы свести меня с производителями настоящих ядов и противоядий.
Хижина жрицы-мамбо маячила вдали от берега, на сопке посреди унылого ландшафта: каменистые пустоши, голые деревья и кустарник, не пригодный ни на корм, ни в топку. Ещё одна ипостась многоликого Гаити – царства голода.