4
Вдоль берега и причалов ветер закручивал особенно сильно. Подложный и Горобец свернули на запасной путь за эстакаду, где было тише. Шпалы покрыты голубовато-белым, как маленькие пузырьки воздуха, инеем — предвестником больших холодов. Сергей иногда вскакивал на рельс и, мелко семеня, держа руками равновесие, обгонял Подложного. Он проделал так несколько раз, как будто чувствовал, что раздражает начальника пристани, но Константин Николаевич молчал.
Скучно Подложному с Горобцом. Нового в мастерской он не увидит, убьет только время да покажется на глаза народу… Перед складом ветер катит порожние бочки из-под солидола. Подложный вспоминает, что по разным углам на пристани видел еще штук десять. «Надо сказать кому-нибудь, хоть Бобкову, — думает он, — пусть бочки выжгут и поменяются с рыбозаводом — кета у них славная…»
— Константин Николаевич, — отвлекает его Горобец, — а за что выговор? Ваш срок для наведения порядка кончается только сегодня.
— Ну какая разница! — сердито и не сразу отзывается Подложный. — Что сегодня, что завтра… Порядка там нет.
— Такой сюрприз руки отбил.
— Скисли!
«Глупый ты», — хотел сказать Горобец.
— Ловко… — отвечает Сергей и краснеет.
— Что?! — переспрашивает Подложный.
— Да недавно приезжий чудак спросил: «Как попасть в милицию?» А ему говорят: «Идите через сельпо!» Спроси на пристани: «Как попасть за ворота?» — ответят: «Идите через мастерскую!» Сколько здесь начальников было — ни один не удержался. Мне тоже такая дорожка?.. Я ведь приехал сюда по разнарядке министерства.
— Кто же так шутит? — Подложный поднял бровь и сбоку глянул на Горобца. — Не знаю, насколько это точно, но сказано остроумно. А насчет того, кто командует мастерской — мне, право, все равно: был бы руководитель там и соответствующий порядок. Дипломат же вы, Сергей Никандрович, никудышный… Дескать, дай намекну начальнику, что министерство прислало — министерству и подчиняюсь!.. Нет. Хозяин всегда тот, кто платит. Ну, надеюсь, кто вам платит — вы знаете…
— Кто удерживает, тот, наверно, и платит, — буркнул Сергей.
— Логично, — усмехнулся Подложный. — Так мы скоро научимся понимать друг друга, а?!
— Вы могли и предупредить…
— Я, Горобец, в ваши годы работал начальником нефтебазы. И как раз за несоблюдение подобных требований получил три строгача подряд.
— С тех пор вы и не работаете на нефтебазе?
По лицу Подложного видно, что он собирается возразить, но Сергей опережает его:
— Мне заявление подать, или еще рано?!
Они миновали железнодорожный переезд и пошли медленнее. Начиналось Сергеево хозяйство: серый сарай гаража, потом длинный приземистый барак — это мастерская. Сбоку от нее, в избе на курьих ножках с вечно коптящей трубой, — кузница. На пустыре за кузницей ржавые скелеты барж и прочий лом — кнехты, леера, покореженные шпангоуты, якоря — заснувшие как мощные плуги в борозде, поросшие дерном цепи. Это корабельное кладбище было золотым дном. Отсюда сдавали «на план» утиль и брали металл на ремонт механизации. Но год от года кладбище не убывало. К концу навигации Подложный вызывал в Поярково несколько барж с кирпичом, шифером или другим не особенно спешным грузом. Буксиры отправлялись назад, а одна-две баржи оставались возле мастерской и вмерзали в лед. Их якобы не управлялись отвести в затон. Из пароходства приезжала комиссия, топталась возле барж и тяжко вздыхала. Чтобы ледоходом не унесло баржи на рейд, подписывался акт на списание.