Правда, не заладилось у него что-то с парторгом Колесовым. Райком поддерживает того, разумеется — дело временное, перегиб. И сами скоро поймут: не дело с Подложного авторитет сбивать! Не дело… В конце-то концов не Колесову, а ему, Подложному, вести дела на пристани. И на кой черт райкому самый золотой парторг, такой бы хоть, как и Колесов, если план на пристани полетит и тогда уже самого секретаря райкома возьмут за шиворот… Нет, от его, Костиных, услуг они не откажутся. Плохо только, что парторг потакает Сергею, а тот рад, в ответ все по колесовским советам старается сделать! Между собой незаметно сдружились, а с народом довоспитались: Копишев уже начальнику пристани рта открыть не дает… Горобца еще самого воспитывать и воспитывать, в ежовых рукавицах держать!.. Вот Бочкарев молодец, прошел такую школу! Сейчас техник, а на него, как на Черемизина, положиться можно. Куда ни пошлешь, что ни скажешь — сделает, не подведет, с полуслова понимает…
Пароходству давно пора перевести Подложного на новое место, попросторнее, где было бы показать себя. Из поярковской пристани он вырос, но на Суражевку не пойдет — там такая же дыра, хоть и город. А вот в Благовещенск или на ветку в Хабаровск — можно. Вожжастого руководителя, знающего местный колорит, на перекате не бросишь. Недавно по селектору ему намекнули, что ожидаются перемещения. И, надо думать, неплохие, а то бы замначальника пароходства предупредил его — как-никак старые друзья…
1
Проводив Подложного, Сергей спустился с кручи к реке. Усевшись в затишье, в старой вымоине, он достал папиросы. В протоке перед ним волны грузно вздымали сизые гривы. Встречный течению ветер срезал с них пенную стружку, докатывался до берега и хрустел слюдинками наледи. Метрах в трехстах от берега был остров, поросший густым тальником и карликовой березой. Остров разделил Амур на две протоки, и в малой, похожей своим изгибом на лук, была пристань. Большой Амур виднелся Сергею за краем острова. Там безудержно и свирепо шастал ветер. Волны дыбились, напоминая то изорванные паруса лодок, то разбегающихся беляков-зайцев, то вдруг целое стадо акул, ударивших по воде черными хвостами.
За бурлившей водой стояла маньчжурская земля. Грязно-серый с зеленоватыми метинами берег откатывался к выщербленному сопками горизонту. У этих сопок клубились дождевые тучи, и Сергей догадывался, что к вечеру принесет дождь, а то и снег.
Папироса грела пальцы. Сергей злился на Бочкарева. Тот бросил ремонтировать гараж и втихомолочку перепросился у Бобкова на новый объект. Теперь забивает с бригадой костыли в шпалы. А Бобкову что?! Бочкарева перевел, Сергея не предупредил, а в случае чего, скажет, что забыл, — и спрос весь. Не будет же он Подложному объяснять, что к чему. Да хоть бы и объяснил — с Сергея выговор уже не снимут.