И будто не продукция амурского ликероводочного завода, а старинная медовуха запенилась в бокалах, и нестройно грянула над Шапкой про удалого казака песня.
Не дотянув и второго куплета, Алик растолкал Сергея. Изодравшись в кустах, они наломали веток, девчата притащили валежину. Костер разгорелся высоко. Оживились девчата, запели песни про атаманов, про молодую пряху, про то, как не цветут цветы зимою — поливай не поливай… Они вели на двух голосах, и чуткому на слух Алику трудно было сказать, кто поет лучше — Дина или ее подруга.
Люда, словно очнувшись от песни, сказала:
— Слышите, как чутко! И шорохи: тени предков…
— Надо бы позвать их, — усмехнулась Дина, — пусть выпьют.
— А кого?
— Да хоть всех! — легкомысленно разрешила она. Алик поднялся и крикнул в сторону деревни:
— О-го-го-о… Пояр-ко-ов! Где ты-и-и?..
— Во-от я-а… — донеслось из темноты.
Алик повел лопатками и тряхнул головой — так неожиданно и в то же время отчетливо послышался голос. Девчата и Сергей не смеялись, смотрели на Алика.
— Наверное, эхо! — сказал Алик. Крикнул еще раз, но уже негромко: — По-яр-ков, где ты-и?
— Здесь… — ясно донеслось в ответ.
2
Сергей отошел от кострища и громко спросил:
— Кто тут?!
Тишина.
— Никого, — пожал Сергей плечами и шагнул еще дальше в темноту.
И вдруг:
— Я-а!! — крикнули и захохотали рядом.
Кто-то навалился на Сергея, началась возня. Дина зажмурилась и прижала к лицу ладони. Люда вскочила и стояла у костра, не понимая ничего, не зная, что делать. Она вспомнила про фонарик, нагнулась и бышкнулась лбом с Аликом. Он шарил по газете ладонью и шептал: «Свет, свет включите…»
А Горобец задел призрака по сопатке, и тот завопил Володькиным голосом:
— Серега, дурак набитый, шею своротил…
— Володька, ты? — подоспел Алик. Сергей сказал только: «Ух!..» — и засмеялся:
— Подымайся, дурила! Умней ничего не придумал?
Девчата подвели Володьку к огню и стали охаживать. Кровинку вытерли, винца дали, а сами, хохоча, пересказывали, каждая на свой лад, и страх свой и испуг.
Скоро Володька и сам смеялся, похваляясь храбростью. Еще бы! На одной руке переплыл Завитую, Шапку отыскал да еще подшутил так… За такие приключения синяк не лучшая награда, но достойная мужчины.
Правда, он помалкивал, что от дома Реснянского шел за компанией по пятам. Недаром девчатам все мерещился кто-то сзади. Завитую он еле переплыл. Одежду сложил на корягу и толкал ее перед собой. Коряга неуклюжая, течение сильное, пока справился — отстал от лодки. Хотел «ау» кричать, да на Шапке костер вспыхнул. Подкрасться к огню хитрость невелика, а крикнуть за Пояркова и подавно.