— А охотообщество относится к охране природы?
— Относится, — говорит Алик. — И зверь, и птица — это же все природа.
— Хорошо, пускай природа, — дергает ноздрями кузнец. — Мы за охотообщество платим семь восемьдесят. И за лицензию на козу пять рублей. Правильно?
— Наверное, правильно. Я не охотник.
— Ну, а раз правильно… Я говорю, надо создать еще общество, которое пусть привязывает этих коз. Чтоб готовые были. А то сколько денег заплати, да еще по полю бегай, ищи! Да попади попробуй!..
— Вот вам и надо вступать, — вывернулся Алик. — Тут все понятно: семь восемьдесят да еще пять — в охотсоюз за козу, а как член охраны природы — за то, чтобы коз не стрелять…
Поломались мужики, а взнос заплатили.
* * *
План у меня идет отлично. Бригада уже прикидывает, кому запасать строганину — свежее мясо, и у кого гулять будем, когда знамя возьмем.
Теплоходы больше не придут. На дворе подметается осень. Лист опал в один день — дождем скосило, теперь на земле желтеет, печется.
Сергей в гору лезет. И сам видел — дела в мастерской идут! Испокон веков в углу возле наждака висит табличка: «Работать в очках!» А очков не было. Смотрю, механизатор из моей смены — тык! — включил мотор и давай зубило точить… Искры, как песок, бьют в бороду, по щекам… Подходит к нему Сережкин сварщик, ни слова не говоря, выключает станок. Мой ничего не понимает, а сварщик ему на табличку — тык! Прямо под носом очки.
Месяца два назад об очках и слышать никто не хотел — неудобно и прочее. В большой работе о такой мелочи вроде и говорить, и думать не стоит. Зато тут привычка. Не Сергей — его рабочие одергивают других.
Это, конечно, хорошо. Только начальство подчиненных своим глазом меряет. Услужишь — почет заслужишь, нос загнешь — на дно пойдешь.
* * *
У меня ничего путного. Такой я недотепа. Наверное, бабка меня уронила при рождении или треснуть забыла…
Думал, навигация все изменит — дудки! Два Пи-Эр настоял, чтобы первое место присудили бочкаревской смене. У них и общий тоннаж, и выработка на рабочего меньше, чем у нас, а он говорит:
— У Бочкарева мало простоев.
— Да раз простоев меньше, должны были больше нас сделать!
А Бобков виляет:
— Чего тебе беспокоиться, Кержов! Все равно вы с Бочкаревым получите одинаковые премии. Вы же итээровцы, а не рабочие! Вы не сдельщики, чудак!
— А я хочу, чтобы моим рабочим знамя отдали. У них простоев не было. У них работа была!
— Чего орешь?! — осадил он меня.
И тут я подумал: все-таки он главный инженер, такой главный, что главнее нету. Он, наверное, тоже так подумал, успокаивать начал:
— Ты не ори, Кержов. Результаты оценивала комиссия. Понимаешь, не я, не Подложный, а комиссия…