Не докурив, Сергей размял сигарету на полированном, сферически-вогнутом дне пудреницы.
В последнее мгновение рука его, кажется, вздрогнула…
2
Сергей послонялся по комнате, но было ему неспокойно в этих стенах, и он оделся и ухарски скатился по перилам вниз. Хмурое, сиротливо-печальное, как осеннее поле, небо висело над головой. Летние облака теперь редко гостили в Пояркове. С утра они иногда выглядывали из-за сопок, и слабое солнце серебрило их, но уже к полудню облака сгущались в грязно-серую, а то и вовсе чернильного цвета гущу, растекавшуюся по небосводу тягучими потеками.
Сергей пришел к обрыву над Амуром. Здесь стонуще гудел ветер; вода, высветлевшая к началу осени, сейчас, кажется, впитала в себя фиолетовый отлив неба. Несколько туч сбились над берегом и рекой, стали похожи на тяжелый разбухший картуз.
Точно и впрямь неся вспухшее небо на своих плечах, согнувшись, Сергей спустился к кромке берега. Темно-синяя, как зернистый чугун на изломе, галька, выстроганная волнами до зловещего блеска, державшая на себе бульдозеры, будто оседала теперь под Сергеем, под тяжестью его тоски.
А ему было бы легче, если бы он знал, что не здесь, так в другом месте живет и ждет его одна-единственная, та, без которой и радость не в радость, и жизнь не в жизнь. Где, когда найдется она, у какой росстани ли, у пристани ли повстречается ему?..
Небо дышало снежным холодом. Не сегодня, так завтра запорошит, обновит белым землю, и на его тоску ляжет грусть посветлее. Светлая грусть — надежда.
3
Предпраздничным ноябрьским вечером Алик и Володька ввалились к Сергею со свертками. Разделись друзья, и Сергей увидал на кителе Алика сверкающие пуговицы.
— Не пялься, не пялься, — засмеялся Алик, — я тебе не проспорил. С Володьки спрашивай, он подстроил — пусть и расхлебывает.
У Синько с Горобцом давний спор. Посмотрев на Поярково, Алик поклялся, что до отъезда не будет чистить пуговицы, хоть ракушками зарастут! Сергей возьми да и поймай его на слове. Навигацию Алик держался, даже китель редко носил, а под праздник вот не выдержал: курсантская привычка взяла свое!
Володька, не обращая внимания на петухов, выставил из духовки стаканы и, усердно, обдирая край стола, сковыривал на пиве пробку.
— Да ты чудак! — Сергей подошел и отобрал пиво. — Разворотил доску, как носорог… И чему тебя в ГРУ учили? Это — университет! Гереушник все уметь должен!
Он приладил зубцы пробки к бляхе на ремне и слегка ударил ладонью сверху.
— Вот, р-раз! И готово!
Пробка отлетела под стол.
Цедя пиво, Володька, как обычно, хвастал.