Пришла дочь. Не успела подуть на красные от холода пальцы, мать затормошила ее:
— Дин, слышишь, радость-то какая — Вадюшка едет!
— Да ты что, мам, смеешься?
— И-и-ты?! Телеграмму отбил!
Вынула телеграмму из-за зеркала, Дина прочитала и, кусая ноготок, скислила губы:
— Он же проездом через Завитую.
— Эка нелада, — мать так и села на сундук возле печи, потемнела лицом, но скоро одумалась. — Соберемся и съездим к нему, — решила она. — Замеси-ка муки скорее, пельменей настряпаем.
В разгар стряпки, когда мать вспоминала, что́ Вадьке больше нравится, Дина оторопела: в телеграмме не указано время, когда приходит поезд. Бросила все и побежала в центр, на почту.
По дороге, в больничном саду, встретила Людмилу. Она улыбалась, но глаза что-то невеселы. Дина хотела обмануть подругу, сказать, что бежит в продмаг, но раздумала и показала телеграмму: «Проезжаю Завитую 8 вечером встречайте Вадим».
Людины щеки разрумянились, как яблоки винного налива.
— Что ты?!
Месяца три не было от Вадима писем. Дина корила, что забыл он их с матерью, хотела даже запрос командиру части послать. И вот телеграмма: проезжаю Завитую… проезжаю Завитую… Почему Завитую, а не Поярково? Ведь это совсем рядом!
— А когда поезд?
— Сама не знаю, — пожала Дина плечами. — Написал: вечером, а когда вечером — догадывайся… Бежим на почту, Завитую спросим!
Навстречу дул ветер, обдавая лицо морозной пылью, редкими крупицами снега. Стоявшая до праздников хорошая погода как назло сменилась теперь осенней хмурью и стылыми северо-западными ветрами.
Знакомая телефонистка Женя, очень недовольная дежурством в праздник, узнав, в чем дело, принялась терпеливо вызывать Завитую.
Люда стояла в телефонной будке рядом с Диной и, сбоку приложив ухо к трубке, слушала, затаив дыхание, Женин голос:
— Завитая? Завитая, Завитая?! Завитая, вокзал дайте! Начальника станции! Алло, Завитая?
Вокзал «Завитая» не ответил девушкам, когда приходит воинский эшелон с частью Вадима. Но им без запинки отчеканил диспетчер местного автохозяйства, что автобус на Завитую из Пояркова отправляется по расписанию — точно в четырнадцать тридцать.
Наложив в чемодан снеди — пирожков, котлет, пельменей, две банки черемухового варенья, сухой клюквы и даже бутылку «Особой», Дина с матерью пошли на остановку. Люда ехала с ними. Она побежала домой за сумочкой, в которой лежала фотография, подписанная Вадику.
Скоро Люда догнала их. Они свернули с улицы в переулок и пошли через больничный двор. Не доходя до остановки каких-нибудь метров пятьдесят — семьдесят, увидели, как проползла за голыми кустами сада желтая крыша автобуса. Дина бросила чемодан и, махая рукой, закричала, побежала наперерез автобусу, но шофер не услышал и повернул на трассу. Дина позвонила в диспетчерскую, но машин больше не было. Поругавшись в пустой след, поплелись они, не солоно хлебавши, назад. Вот роковое невезение! И пришли на полчаса раньше, а не успели. Видно, народу битком набилось, вот и не захотел шофер ждать.