Колобов отдал Каплику последнюю страницу, закурил и тогда только посмотрел на нас всех — на меня, на Светку, на Половинкина, остановился взглядом на Каплике:
— Валера, сколько у нас там в рейдовом материале строк?
— Разворот.
— Забит?
— Забит.
— А ужать?
— Сколько надо?
— Строк триста, да, — Колобов нацепил на мой материал скрепку, протянул Каплику. — Отсюда вымарывать не будем — для начала, а там — да, чтоб не задавался!..
Светка тискает меня за локоть, довольна, говорит:
— У тебя флотская хватка, разбойник!..
— Пират!.. — поправляет ее Половинкин. — Он у них там пресс захватил, хотел в редакцию припереть как вещественное доказательство…
— Как сувенир, — смеюсь я вместе с ними.
Отрезвляет всех голос Каплика:
— Снимать нечего. Клише одно выброшу, серое… И… — он посмотрел на Славу, — строк сто пятьдесят с Половинкина срежу… Остальное по мелочам наберу…
Слава стонет, мы смеемся.
— Поздравляю, — сухо кивает мне Колобов, — сработано профессионально, но материал не пойдет…
Что за шутки?! Даже я не понимаю.
— Подписи нет, — разводит Колобов руками.
— Ну забыл, — кричит Светка, — есть же у него фамилия!..
— А псевдоним? — спрашиваю я. — Мне же комсорг помогал!..
— Можно и псевдоним, — отвечает вместо Колобова Каплик. — Только чтоб от него морем пахло… А комсорг не обидится. Он всем так помогает, ты просто не знаешь еще.
Морской псевдоним находится не сразу. Отвергаются Штурманы и Капитановы, Матросовы и Адмираловы, Парусовы и Лодочкины, и еще целый десяток, если не два.
— Вот если… Волнов?! — спрашиваю я неуверенно.
— Что надо! — подхватывает Половинкин. — Без претензий. И морской, и речной, какой хочешь!..
Колобов подписывает материал, и с этой минуты И. Волнов идет в набор, в тревожное, неизведанное плавание.
XLII
Вечером мы сидим в кафе «Дружба» на Молодежной улице.
В прошлом году, когда кафе еще строилось, Милена говорила, что здесь будет студенческий клуб. Она сама отработала тут свой трудовой семестр. Через широкие оконные витражи, испятнанные известкой, она показывала пестрые стены, расписанные студентами под сказочный русский лубок, рассказывала, с каким трудом добились ребята права на оформление залов. Теперь это все позади, сбылась студенческая затея. Не сбылась только мечта Милены…
— Тебе, наверное, хочется вальсировать здесь в Золушкином наряде?! — пытался я угадать. — Представляю: искристый паркет, серпантин, конфетти, духовой оркестр и обязательно старинный вальс. Все вертится, кружится…
— Нет-нет, не угадал… Настроение, конечно, праздничное, как на маскараде… Но ведь не каждый день греметь фанфарам. А я… Я хочу нарядиться продавщицей мороженого… Белый кокошник с малиновой луной, фартук с лебедями и черный палехский поднос с горкой мороженого… Представляешь?!