Как всегда, отличился наш большой, не только в плане роста, трус. Вот откуда чего берётся у человека?! Парб готов выйти один на один со сворой хатшей, не обращая на распоротую когтями морду, или легко просунуть в петлю голову, отрёкшись от веренгцев, но маленький поход в уютный особняк казначея вызвал в нём такую панику, что пришлось не только уговаривать его образумиться и не дрожать как осиновый лист, а даже пару раз искать спрятавшегося жениха. Чесслово! Подобное и в самом дурном сне не могло привидеться! Хорошо, что Ланирия быстро уехала сразу после нашего выступления и не видела всего этого позорища! Наконец, вся банда была в полном праздничном облачении, и мы вышли к присланной казначеем карете, со всех сторон прижимаясь к Скале. Только моя Фанни не вышла, а висела, вцепившись острыми коготками в его руку, мотая ножками в воздухе и приговаривая:
— Ну, что ты, братишка! Один раз сильно отмучаешься и всё — дальше всю жизнь будешь мучиться по привычке! Посмотри на Илия! И не скажешь, что женат! Дёрганый немножко, бледненький и плохо кушает, но это пройдёт, как ребёнок родится, там так увязнет, что и не продохнуть будет. А не сладится у тебя с Ланирией — не беда! Знаю одну глухую деревушку — спрячут! Уже ждут — я туда сообщила! Люди надёжные!
— Фанька! — рыкнул я. — Прекращай! Парб и так еле дышит!
— Дай покуражиться! Когда ещё буду в таком участвовать? Штих же со своим носом всё никак себе избранницу не унюхает. Состаримся к моменту его выбора! Сам-то меня взял спокойненько — пусть хоть кто-то поволнуется.
— Да… — выдохнул наш женишок. — Лучше не становится.
— Слушай! — стал уговаривать его я. — Вот, чего так мандражируешь? Ланирия — она какая?
— Замечательная!
— Вооот! Тихая, вежливая, рассудительная! Помнишь ту Фанни, которой я в любви признавался? Прикинь себя на моём месте! Не поверишь — матерившуюся на плече тащил, чтобы открыться!
— Не было такого! — возмутилась Колокольчик. — Я почти сразу затихла и драться перестала!
— Ага! А что потом было? Всяко Лан покладистее тебя будет! И знаешь, что? Ни капельки не жалею! Сложно с тобой, но когда внутри от счастья бабахает, то плевать!
— И у меня уже «бабахает», — согласился Скала. — Только не привык я к такому. В морду получить — это легко, а чтобы на меня смотрели, как Ланирия смотрит, то не знаю, что и делать. Не было в моей семье отродясь такого. Сам в лепёху расшибусь ради неё! Да, чего там! И матушка Долорея, сестрицы, как родные стали. Страшно представить — самого казначея отцом мысленно зову, но я же Парб — разбойник деревенский. За что такая честь с их стороны? Везде подвох мерещится. Уважаемые люди, а улыбаются, непутёвому веренгцу, ещё недавно читать-писать не умевшему.