— Льду, драчун! — коротко бросил он.
Никита наколол льду, подал его старику и вышел.
Большие окна дома Судова светились яркими огнями, Никита вспомнил, как Судов говорил на митинге, страшно ворочая ржавыми белками: «Мне богатство никто не давал, не крал и не грабил я».
— А людей со свиньями держишь! — зло крикнул Никита и, схватив кусок мерзлого конского навоза, швырнул его через забор, целясь в ярко освещенное окно…
Звякнуло стекло. Загремела цепь, громко залаяла собака, хлопнула дверь. Никита подхватил слетевший рукав и, отбежав немного, прижался к забору.
— Что там? — прозвенел голос Анчик.
— Да вот конским навозом, — отвечал ей Судов, — прямо в окно. Ух, попался бы мне в руки этот негодяй!
— Это интернатские оборванцы, — завизжала Анчик — Сгноить бы их всех в тюрьме! Глаза бы им залепить этим самым навозом!
Ребята еще пошумели немного, пришили оторванные на «войне» рукава, зачинили кое-как свои лохмотья и улеглись рядышком на общих нарах. Покой их был нарушен неожиданным приходом гостей. К ним пожаловали богатые ученики. Лисьи и песцовые шапки их были сдвинуты на затылок. Они приветливо и дружелюбно улыбались из-за мягких бобровых воротников.
Комсомольцы в молчаливом удивлении уставились на пришедших.
В школе обучалось более двадцати учеников из богатых семей. Они жили дома и приезжали в школу на рысаках. С простыми ребятами барчуки не водились, даже старались не садиться с ними за одну парту. Они держались особняком и, задрав носы, проходили мимо бедняков. На общих собраниях они сидели отдельно и произносили одинаковые речи. Ребята ненавидели их.
И вдруг — подумать только! — сами пришли. Удивительно!
Постояв недолго у дверей, Вася Сыгаев и Петя Судов, краснощекие семнадцатилетние парни, ученики седьмого класса, подошли вплотную к нарам. Петя Судов, сын Михаила Судова от первой жены — русской поповны, — горбоносый, с широко открытыми глазами, говорил обычно мало, но всегда что-нибудь высокомерное. Сейчас он молчал. Низенький Вася Сыгаев растянул в улыбке губы, похожие на дождевых червей, но, вспомнив о своих торчащих зубах, перестал улыбаться и бойко произнес:
— Здравствуйте, товарищи!
— Здорово! — хором ответили комсомольцы, садясь на нарах.
— Первый раз мы пришли в гости к вам, друзья, а вы уже улеглись! В хорошем доме живете, оказывается. Говорят, каждый вечер у вас тут игры.
— Дом хотя и не хороший, но играть играем… как умеем, — сказал Кадякин. — Ну, рассказывайте, как живете, коли в гости пришли! Почему же остальные стоят у дверей? Идите сюда, садитесь на нары.
Комсомольцы решили принять гостей дружелюбно, как добрые хозяева. Подобрав под себя ноги, они освободили места, и гости расселись. Завязалась общая беседа, в которой главным был Василий Кадякин. За последние дни его авторитет среди ребят сильно пошатнулся, так как он не участвовал в «сражениях».