К вечеру, когда блеклое солнце опустилось на заснеженный лес, по зимнему тракту понуро потянулось пешее войско белого генерала. В середине шествия на нескольких санях везли пулеметы и боеприпасы. В трех местах над колонной торчали фигуры главарей, ехавших верхом.
Как только белые скрылись с глаз, Никита поскакал в Нагыл по северной дороге.
А в Нагыле уже готовились к встрече пепеляевцев. Еще на рассвете весь покрытый инеем Иван Малый ввалился к Егору Сюбялирову и сообщил о событиях в Талбе. А через полчаса Матвеев и Сюбялиров уже говорили по телефону с Марковым — командиром красного отряда, стоявшего в Чаранском улусе. Потом состоялось совместное заседание улусного партбюро и улисполкома. Некоторых подняли прямо с постели, другие пришли, оставив недопитый чай.
Скоро в улусном поселке все зашевелилось, задвигалось. В наслеги по всем дорогам поскакали верховые. Со всех сторон начали сходиться И съезжаться люди с винтовками и ружьями, с кайлами, железными лопатами и топорами. Потянулись конные и воловьи обозы.
Нагыл напоминал растревоженный муравейник. И на каждом шагу можно было услышать:
— Егор зовет к себе…
— Матвеев тебе поручает…
— Егор сказал…
— Не видали Матвеева?
— Где товарищ Сюбялиров?..
К вечеру прискакали из Чарана присланные Марковым двадцать пять красноармейцев.
А на следующее утро, когда Никита, опознанный суровым постовым Василием Кадякиным, стоящим на дороге, был пропущен дальше и въехал в поселок, Нагыл уже выглядел как настоящий военный лагерь. Все холмы и возвышенности, на которых стояли группы домов, были обнесены валами из глыб мерзлой глины и кизяка, льда и бревен. То тут, то там опытный глаз мог бы заметить пулеметные гнезда и стрелковые ячейки.
— Конечно же, он здесь! — воскликнул Афанас, увидев Никиту, и хлопнул себя по колену свисающими с шеи на длинной веревке тяжелыми рукавицами. — Так я и знал!
— И я ждал его, — тихо проговорил Сюбялиров.
Через несколько минут Никита получил оружие и вновь стал бойцом.
Изнуренное трудным пешим переходом в трескучий мороз, обескураженное неприветливой встречей талбинского населения, воинство Захара подошло к Нагылу, превратившись в скопище ворчливых бродяг.
Разведчики, высланные вперед, оглядели поселок из дальнего леска и пришли к выводу, что там засело не менее тысячи красных.
— Мы не пойдем! — первыми заявили они Захару.
— И нам еще жить не надоело! — послышались голоса из колонны.
Растерялся и сам главный командир. Тем не менее он постарался придать себе еще более воинственный вид и подтянул свои силы к опушке леса.