— Раненые! А из окон стреляете! — рявкнул кто-то по-якутски и вдобавок нескладно выругался по-русски.
Сюбялиров ударил рыжеусого унтера по затылку прикладом, тот грохнулся наземь, а солдат-бородач, отшатнувшись, тяжело опустился на головы двух офицеров, смирно лежавших позади.
Никита, как и многие другие, что-то крича, прикладом сталкивал одетых на пол и все больше и больше входил в раж.
— Тохтон! Стой! — раздались за его спиной одновременно два возгласа: в больницу забежали Иван Воинов и Кеша.
— Стой! Тохтон! — крикнул Кеша на обоих языках и два раза выстрелил из нагана в потолок.
Все замерли на месте.
— Ты что делаешь? — крикнул Воинов Никите прямо в лицо.
— Есть что делаешь! — сгоряча не соображая, что он говорит, козырнул Никита и выбежал из помещения.
Пепеляевцы, выбитые из села, отскочили к реке и стали отстреливаться с края крутого берега, послужившего для них прекрасным оборонительным рубежом. Но красные завладели большим количеством гранат и дружно пустили их в ход. Им удалось охватить противника с двух сторон, и уцелевшая часть пепеляевцев сложила оружие.
Только утих бой, как отделение Сюбялирова было направлено в помощь медперсоналу для устройства раненых. Проходя по больничному двору, Никита вздрогнул и остановился. Крепко прижав к себе винтовку и будто старательно прислушиваясь к земле, среди погибших красных бойцов лежал всегда такой тихий, а теперь уже навеки умолкший Василий Кадякин. Было похоже, что он только прилег на минутку, чтобы, по привычке разведчика, приложиться ухом к земле, а там снова векочить и, беззаботно отряхиваясь, произнести свое неизменное: «Сатана!»
— Никита! — с крыльца сбежала Майыс и, раскрыв объятия, кинулась к Никите, чуть не повалив его на землю. — А я… я… все искала тебя…
О наступлении на Тайгу крупных сил красных Пепеляев узнал, готовясь к третьей, решающей схватке с отрядом Маркова. Тем не менее генерал спешно выслал в Тайгу на подкрепление один батальон. Но батальон этот в пути наткнулся на добровольческий отряд, преградивший белым путь.
Вскоре Пепеляев получил донесение о падении Тайги, то есть своей основной базы. Тогда он снял осаду с доведенного до последней степени изнурения, истекающего кровью, но все еще сопротивляющегося нельканского отряда и бросился в сторону порта Аян, рассчитывая с началом весенней навигации уплыть за границу.
Что касается «правителя» Якутии — эсера Куликовского, то он был обнаружен лишь на третий день после взятия Тайги. По сведениям, поступившим от местных жителей, этот «деятель» спрятался неподалеку от селения, в одиноком стоге сена.