Но вот учителем… учителем он, кажется, не бывал, потому что это превосходило все его мечтания.
Как бы там ни было, но через несколько дней Никите поручили обучать двенадцать учеников второго класса, и он обосновался рядом с «настоящей» школой, в многокомнатном поповском доме. Обширный зал был превращен в класс, а сам учитель с братьями — Алексеем, учеником четвертого класса, и первоклассником Семеном, — жил в бывшей спальне. Остальные комнаты большого дома за ненадобностью пришлось заморозить. Так появилась в наслеге рядом с «настоящей» школой школа «молодого учителя», как стали называть Никиту в наслеге.
Вскоре в школе образовалась комсомольская ячейка и Никита стал ее секретарем.
Прежде всего он решил открыть в наслеге клуб.
Около церкви стояла старая, заброшенная часовенка. И вот на одном из собраний жителей наслега молодой учитель внес предложение отдать эту часовню молодежи.
Вызвали священника Василия Попова. Тот сказал, что часовня хотя и не посещается уже верующими, но под алтарем хранятся мощи какого-то святого, тревожить которые — великий грех.
— А вы перенесите эти мощи в церковь, — посоветовали Гавриш и Иван Малый.
— Никак нельзя, там свои есть.
Павел Семенов и Роман Егоров в один голос кричали, что это святотатство, что надо уважать чувства верующих. Споры разгорелись жаркие, и вопрос этот обсуждался еще на нескольких собраниях, но при голосовании большинство граждан наслега обычно воздерживалось и противников предложения Никиты всегда оказывалось больше.
Наконец на одном из собраний Андрей Бутукай, который когда-то работал плотником на постройке церкви, вспомнил, что какую-то косточку уже тогда перенесли из часовни в новую церковь. Нашлись и другие Очевидцы, смутно припоминавшие, что да, действительно, что-то такое тогда переносили, было даже по этому поводу особое богослужение. Энергичный Павел Семенов почуял, что дело плохо, и сгоряча выпалил по адресу Тукова и Ляглярина то, о чем всегда думал, но вслух произносить не решался:
— Чего с ними спорить, когда они из грязи в князи лезут…
Прежде так говорили богатеи, если кто-нибудь из батраков позволял себе возразить хозяину. Забываться уже стала эта еще совсем недавно часто употреблявшаяся в наслеге поговорка. Тем большее возмущение в народе вызвала она сейчас.
Поднялся шум:
— Бандитом был, бандитом и остался!..
— Нас оскорбляют! Теперь советская власть, теперь народ правит!
И тут же почти всем наслегом, включая верующих, проголосовали за передачу часовни. Так неожиданно разрешился этот вопрос.
За какую-нибудь неделю молодежь и наслежные активисты очистили часовню от мусора, отремонтировали там печи, вставили окна и открыли клуб да еще нечто вроде читальни при нем.