Гнедой жеребец дерется с белым жеребцом, отбивая табун. Мчатся лошади, развеваются хвосты и гривы, мелькают копыта. В табуне белого было столько-то лошадей. Гнедой угнал столько-то лошадей. Сколько лошадей осталось у белого жеребца?
Люди переселяются из зимников в летники. Они угоняют с собой столько-то пегих и столько-то черных коров. Сколько всего? Но по пути три коровы, задрав хвосты, убегают от оводов в лес, пять остаются вылизывать солончаки у озера. Теперь сколько?
— На прекрасном лугу Киэлимэ, отобранном советской властью у богачей и переданном бедноте, — медленно сообщает Никита условие задачи, — Василий Тохорон накосил за день столько-то копен сена, Иван Малый— столько-то, Андрей Бутукай — столько-то. Сколько копен сена накосили они втроем?
Задача тут же подвергается всеобщему обсуждению и незаметно превращается в событие из действительной жизни, очевидцами которого, конечно же, были все ученики.
— Андрей Бутукай столько не накосит, он же старый, — скажет кто-нибудь из ребят. — Ему бы надо сбавить.
— Зато Иван Малый накосит куда больше! — заметит другой. — Можно бы и накинуть ему.
И когда внесены все поправки, класс приступает к решению.
В этом мире овеществленных чисел не обходилось и без драматических происшествий.
Городской купец-частник продал Роману Егорову десять аршин залежалого сатина по рублю за аршин. А Роман Егоров стал сбывать этот товар отсталым людям, до сих пор не вступившим в кооператив, да брал вдвое дороже. Одна женщина купила у него шесть аршин и все приговаривала: «Вот это материя! Куда там кооперативная!» Он сшила себе платье и немедленно отправилась в гости. А в дороге платье расползлось на ней. Сколько ее трудовых денег пропало зря?..
Наконец из города приехал инспектор, еще очень молодой, а потому напускавший на себя излишнюю суровость, бледнолицый человек.
— Вы какого метода придерживаетесь? — строго нахмурив жидкие брови, осведомился инспектор у Никиты, вызвав его в «настоящую» школу, где он остановился у Силиных.
— А что это такое? — простодушно спросил Никита.
Наступило неловкое молчание.
— Он не признает никакой методики, — криво улыбнулся Силин, отворачиваясь от Никиты.
— Как же можно без методики! — ужаснулся инспектор, тараща выпуклые серые глаза. — Учителей без методики не бывает.
— А вот у нас есть…
Инспектор вместе с Силиным побывал на уроке чрезвычайно смущенного и ставшего потому особенно громкоголосым и многословным Никиты. В присутствии начальства он старался спрашивать своих лучших учеников. При этом в его встревоженных лучистых глазах читалась откровенная мольба: