— Судов Петр! — объявил председатель.
Услышав знакомую фамилию, Никита насторожился.
— Студент второго курса, — продолжал Тарасов. — Сын учителя. Середняк. Круглый сирота.
Никита опешил от изумления. «Вот так ловко! — подумал он. — Как будто все правильно, а все-таки не так. И сын учителя, и сирота… Но каков был этот отец-учитель — Михаил Михайлович Судов! И каков сам сын — круглый сирота!»
— Давай мне! — неожиданно не только для собрания, но и для самого себя закричал Никита и вскочил с протянутой к председателю рукой.
Зал содрогнулся от хохота.
— А что давать-то? — крикнул кто-то.
— Человек просит стипендию! — громко и весело объявил Сыгаев, вызвав новый взрыв хохота, и потянул Никиту за рукав. — Садись, садись, Никита!
Никита сел, растерянно оглядываясь, очень смущенный и обиженный.
Судов низко опустил голову и еле слышным голосом отказался от дополнительного слова.
— Степан Булочкин хочет сказать, — объявил председатель.
На сцену вышел высокий худой паренек. Он засунул руки в карманы старых галифе, широко расставил длинные ноги, но тут же выдернул правую руку и, размахивая ею перед собой, заговорил страстно и сердито, но в пользу Судова.
Из зала послышались недовольные выкрики. Булочкин остановился и протянул к собранию костлявую руку.
— Обождите! — закричал он и сам смутился от собственного крика. Потом он низко поклонился, широко развел руками и мягко проговорил: — Простите меня, пожалуйста… Судов, значит, вообще прекрасно учится. К тому же Судов таковой сирота, сын покойного учителя, умершего за дело народного просвещения. Да и вообще… По-моему, стипендию ему надо дать! — и он энергично ткнул кулаком в сторону Судова.
Кончив речь и спускаясь со сцены, Булочкин сразу подобрел и успокоился, словно сбросил с себя тяжелую ношу. Исчезли красные пятна с его бледного лица, холодные глаза сразу приятно заулыбались.
— Ефрем Сидоров!
Молодой человек с нежно-розовым девичьим лицом и лучистыми глазами медленно оглядел зал. Нахмурив брови, он расстегнул верхнюю пуговицу широкой толстовки и стал быстро-быстро говорить, захлебываясь словами:
— Я не присутствовал при смерти отца Судова и не знаю, когда и за что он умер, и вообще не знаю, кто он был. Но то, что Судов гораздо богаче своего ходатая Булочкина, в этом я не сомневаюсь. В прошлом году Судов перед всеми хвалился, что проиграл на бегах триста рублей. И вообще каждое воскресенье он разъезжает верхом на своем коне, как правило, подвыпивший. Мы с ним на одном курсе, и я не могу сказать, чтобы он был хорошим товарищем и уж так прекрасно учился. Откуда такие сведения у Булочкина, не знаю…