Нашли неподалёку от окраины Риги безымянный овраг. Привели туда всех этих борцов с советской оккупацией и расстреляли. Много среди бойцов бригады было желающих войти в расстрельную команду, ещё больше было желающих среди бывших военнопленных и узников концлагеря. Но я решил по-другому. Десяток немецких МГ. И десять добровольцев из числа полицаев. В расстрельную команду, кстати, почти все полицаи захотели войти. Дурачки. Думали, им это зачтётся. Бросили жребий. Выбрали десятерых счастливчиков. Команда. И счастливчики расстреливают своих же сослуживцев. Куча трупов. Улыбающиеся идиоты встают с земли, принимают строевую стойку и ждут моей похвалы. Идиоты. Не надо так лыбиться в лицо советскому генералу. Передёргиваю затвор немецкого МП-38 и одной очередью укладываю на землю подонков.
На войне обычное дело – расстрелы. Дезертиры, паникёры, предатели, мародёры, диверсанты в чужой военной форме, свои военнослужащие, поднявшие руку на командира в боевой обстановке, – всё это законные и безусловные цели для расстрельной команды. И командир подразделения, захватившего таких типов, имеет полное право отдать приказ на расстрел.
Но… Но есть нюансы.
– Ильич, ты что, с дуба рухнул? – орёт Корнеев. – Ты что творишь? – с весьма решительным видом бежит ко мне особист.
– Что случилось-то, Вадик?
– Ты что натворил? – Корнеев останавливается на краю оврага, заполненного трупами.
– Что, кто знакомый здесь был?
– Вы, товарищ генерал-майор, шутки-то выбирайте, – переходит на казённый язык Вадим, весь его вид показывает, что случилась какая-то большая жопа.
– Выдохни-ка, полковник, и изложи доходчиво извилистый путь своих эмоций, а то что-то я тебя понять не могу.
– Мы ж бригада! У нас трибунала нет! – начинает излагать.
Короче, тема очень запутанная. Запутанная в том плане, как и в каких случаях кого можно казнить в нынешнее время по советским законам, вернее, по всевозможным правовым актам органов госуправления, изданным в связи с войной. В местностях, находящихся на военном или осадном положении, действуют трибуналы. Для всевозможной мрази, которая вылазит в таких областях, действует сокращённый порядок судопроизводства. Но он – порядок – всё равно существует и должен соблюдаться. По идее, мы должны были всех этих полицаев-эсэсовцев описать и дело на каждого завести. Хотя бы на одном листочке. Отправить в ближайший трибунал и дела, и самих полицаев. А трибуналы есть в соединениях, начиная с дивизии, или при территориальных органах Советской власти. Ни дивизии, ни Советов у нас здесь нет. И трибунала нет. И теперь уже мне светит трибунал. За самоуправство и убийство в состоянии сильного душевного волнения. Статьи 193.12 и 138 УК РСФСР. Уфф. Хорошо не 58-я. А по этим статьям – так как материального ущерба нет, и гостайну я не разгласил, выполнение боевой задачи не сорвал, то по первой статье – мне светит что-то из Дисциплинарного устава, а вот по второй – до пяти лет. Статьи за несколько убийств в Союзе пока нет, и сроки не складывают. Так что пятёрочка мне светит. В общем, обрадовал меня особист. Хорошо хоть сразу арестовывать не стал.