Пришедший в ветхость дедовский дом Щегловых, стоявший чуть поодаль от Покровок, являл собою довольно жалкое зрелище: покосившиеся колонны у входа, облупленная штукатурка, прохудившаяся крыша. Но зато были там прекрасный, ухоженный сад и библиотека, набитая старинными книгами. Соседи посмеивались над непрактичным помещиком, язвили в своем кругу, вспоминая, как отец Евгения Владимировича, крутой и своенравный Владимир Федорович, спустил за карточным столом в Баден-Бадене все свое состояние, вплоть до фамильного серебра и дедовских орденов. Но мало кто знал, а Евгений Владимирович с соседями не откровенничал, что дед Щеглов отличился в кампании двенадцатого года, командовал батареей под Малоярославцем и еще до того состоял в переписке с Кутузовым, который его очень ценил и ставил в пример за храбрость и основательное знание военной истории.
Дом Щегловых всегда притягивал к себе любознательного Николая, книги по тактике были зачитаны им с Петькой до дыр, а скупые рассказы Евгения Владимировича об Отечественной войне будоражили их детское воображение. Вспоминая об этом, Столетов часто впоследствии думал, что, может быть, именно со знакомства с Петькой, который был на три года старше его и учился в той же гимназии, и с библиотеки покровкинского помещика и началось восторженное увлечение военной историей, которое потом привело к серьезному решению посвятить себя военной службе…
Летом Петька жил у отца, зимой — у дяди Геннадия Владимировича, имевшего дом на одной из тихих улочек губернского города. Не в пример своему брату, Геннадий Владимирович вел жизнь бурную и деятельную, к нему часто наезжали гости из Москвы и Петербурга, среди них и молодые люди, спорщики и либералы. На столе у Щегловых не остывал самовар, гости засиживались до глубокой ночи, иногда жили неделями, что, естественно, не могло не привлечь к себе пристального внимания блюстителей общественного порядка. Николай часто бывал у своего приятеля. Мальчишки мало что понимали из разговоров хозяина и гостей, но чувствовали, что собираются они не праздно и что их связывает какое-то важное и ответственное дело… Когда в столовой делалось слишком шумно, жена Геннадия Владимировича, Софья Поликарповна, женщина ласковая и кроткая, уводила мальчишек на кухню и потчевала их французскими булочками, которые пекла сама.
Мог ли Николай Григорьевич предположить тогда, что розовощекий непоседливый приятель (такой же выдумщик, как и сам Столетов), став студентом Петербургского университета, окажется замешанным в дело Петрашевского, будет судим, сослан и сгинет в безвестности?.. Во всяком случае, до Николая больше не доходило о нем никаких слухов — да и мудрено ли: среди гражданских он вращался мало, а солдатская служба на окраинах Российской империи была полна и других забот и волнений. Братья Василий и Александр в своих письмах тоже ни разу не упомянули о судьбе его школьного товарища.