В 1985 году Зорин был вынужден уйти с должности ответственного секретаря писательской организации, однако продолжал литературную деятельность. До самых последних своих дней работал над дилогией об уроженце Владимира — генерале Николае Григорьевиче Столетове (1834–1912). В 1989 году опубликовал первую книгу дилогии — "Клич", вторая осталась в черновиках, незаконченной.
Автор умер в результате продолжительной тяжёлой болезни 27 октября 1989 года. Похоронен на Улыбышевском кладбище города Владимира.
Избранная библиография:
Богатырское поле, 1976
Огненное порубежье, 1979
Большое гнездо, 1982
Обагренная Русь, 1983
Клич, 1989
— Да понимаете ли вы, милейший Дмитрий Алексеевич, в какую сложную диспозицию может нас ввергнуть в настоящий момент непримиримость в отношении Порты? — сказал князь Горчаков, откинувшись на мягком диване и рассматривая сквозь очки слегка прищуренными глазами проносившийся за окном вагона равнинный пейзаж.
Государственный канцеляр казался рассеянным, весь облик его выражал крайнюю степень усталости, но военный министр Милютин знал, что все это — тщательно продуманный маскарад, что Александр Михайлович Горчаков еще бодр не по годам и что многие из царедворцев, молодых выскочек, увивающихся вокруг императора Александра, опасно заблуждаются, распространяя злые анекдоты об умственной деградации и старческом маразме князя. Блестящий пример тому — недавняя дипломатическая победа над Бисмарком, позволившая Горчакову добиться у Германии отказа от попытки вторичного разгрома Франции.
Милютин слабо улыбнулся:
— Однако же, как мне думается, столкновение все-таки неизбежно.
Горчаков перевел взгляд на собеседника.
— Неизбежно? — Он помедлил. — А вы категоричны, Дмитрий Алексеевич…
Милютину послышалась в его голосе едва уловимая снисходительная усмешка. Князь самоуверен, и для этого у него есть все основания. Но разве Государственному канцлеру не известно, что за каждой его дипломатической победой стоят не только слова, но и пушки?
Казалось, Горчаков прочел его мысли.
— Пушки лишь закрепляют то, что уже предрешено за столом переговоров, — сказал он. — Мы не вправе оставить надежду на мирное решение вопроса…
— Порта не изолирована и не настолько слаба, чтобы ей диктовать наши условия. Полно вам, Александр Михайлович, опуститесь на землю. Настоящее положение дел вовсе не внушает доверия к успешному результату нашей дипломатии.
— Ого! — воскликнул Горчаков. — Это уже камешек в мой огород. Благодарю вас, милейший Дмитрий Алексеевич, покорнейше благодарю…
— Никто не умаляет ваших заслуг, любезный князь. — Милютин сдержанно покачал головой. — Но вспомните-ка наше пребывание в Варшаве. Присылка фельдмаршала Мантейфеля не имела другого значения, как только личное от императора Вильгельма удостоверение в сохранении чувств благодарности к нашему государю. А как намерена Германия держаться при дальнейшем ведении дела — так еще и не ясно.