.
Пришел момент, когда русские историки задумались над нравственной природой петровских преобразований, об их моральной органичности.
В. О. Ключевский, ученик, но и оппонент С. М. Соловьева, предлагал свое объяснение особости этой «природы»: «Реформа вместе со старым платьем сняла с них и сросшиеся с этим платьем старые обычаи, вывела их из чопорно-строгого древнерусского чина жизни. Такая эмансипация была для них большим нравственным несчастием, потому что этот чин все же несколько сдерживал их дурные наклонности, теперь они проявили беспримерную разнузданность»[33].
Мысль Ключевского может быть справедлива по отношению к русским сподвижникам Петра. Но как быть, скажем, с П. И. Ягужинским и А. И. Остерманом? Наблюдениями двух великих историков проблема, увы, не исчерпывается.
Требует объяснения не только разнузданность бытового поведения «птенцов», примеры которого читатель найдет в свидетельствах мемуаристов и авторов дневников, но и беспримерная коррумпированность строителей нового государства, с которой царь боролся сколь безжалостно, столь и безуспешно.
В дневнике камер-юнкера Ф.-В. Берхгольца читатель обнаружит страшные сцены казней сибирского губернатора князя Гагарина, уличенного в казнокрадстве, и обер-фискала Нестерова, призванного быть блюстителем государственного интереса и оказавшегося бессовестным мздоимцем.
Очевидно, дело было не просто в незрелости русского общества и личных качествах «птенцов». Дело было и в характере той системы, которую они строили вместе со своим властелином.
Система, работавшая прежде всего на военную мощь и ради этого безжалостно эксплуатировавшая страну, формировала безжалостную же прагматику и в отношении к миру вообще, к конкретному человеку, и – горький парадокс! – к самой системе тоже. Строители не воспринимали возводимое здание как нечто органично свое. Отсюда и безудержное казнокрадство, приводившее Петра в отчаяние. Самый верный и близкий ему человек – Меншиков – только по причине своих и в самом деле огромных заслуг и благодаря заступничеству Екатерины избежал смерти на плахе.
Создатель великой империи, победитель сильнейшей в Европе армии оказался бессилен против собственного детища – системы. И к концу жизни был фигурой, безусловно, трагической.
Существовала и проблема «низовой» коррупции, связанная с укоренившейся и фактически узаконенной традицией. Это явление подробно рассматривает Е. В. Анисимов в монографии «Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого»: «…Здесь мы сталкиваемся с довольно сложным явлением, которое некоторые исследователи попросту называют взяткой, внося его в число пороков приказной системы. Между тем не всегда получение денег или подарков от челобитчиков за приказную работу (при условии, если она не была сопряжена с нарушением законов) рассматривалась в XVII – начале XVIII в. как взятка – должностное преступление, а являлась нормой, нередко основным источником пропитания приказного. <…> Нет сомнения, что „подкормки” от челобитчиков составляли большую часть доходов подьячего. Подсчеты показывают, что подьячий П. Трофимов из Артиллерийского приказа в 1708 году получал до тысячи рублей от челобитчиков, а от государя ему полагалось жалований всего 30 руб. в год»