— На вечер тебе принесут другое, — утешающе говорит Салли.
А вторая добавляет.
— Истинная красота в душе! Ей не нужны наряды.
Ну тогда будем считать, что я офигительно прекрасна.
Меня усаживают и далее в полном молчании разбирают волосы. Их вытирают, расчесывают и, еще влажные, заплетают в тугую косу.
— Будь почтительна, — тихо советует Салли-первая.
— И внимательна.
— От старших сестер зависит твоя судьба.
Кто бы сомневался.
— Вы… — я делаю вид, что смущена. — Вы не могли бы оставить меня ненадолго? Мне надо помолиться.
Мамаша Мо меня бы прокляла, ибо нехорошо это — молитвой прикрываться. Но девицы обмениваются взглядами и синхронно кивают.
— Ненадолго, — говорит Салли-вторая. — Ибо нас уже ждут.
— Время трапезы.
— Ненадолго. Мне просто… столько всего… я совсем растеряна. И не хотелось бы, чтобы меня такой увидели.
Они выходят за дверь.
А я… я засовываю руку под подушку и вздыхаю с немалым облегчением. Флакон на месте. Только теперь на шею его не повесишь. Корсаж платья облегает грудь довольно плотно. Зато есть юбки. И чулки с подвязками. Сомневаюсь, что их мне для встречи с другими женами Змееныша вручили. Вообще не понятно, зачем на меня эту красоту напяливали. Точнее понятно, но думать о том не хочется.
Я задрала юбки и не без усилий — попробуйте-ка справиться с этаким ворохом без посторонней помощи — сунула флакон под подвязку.
Надеюсь, не вывалится.
Девицы встретили меня недовольными взглядами.
— Что?
— Юбки помялись, — сказала Салли.
— Извините. Я как-то… никогда прежде такого не носила, вот и помяла, — я постаралась выглядеть виноватой. И подумав, добавила. — В молитве я стараюсь думать о молитве, а не об одежде.
Это мамаша Мо говаривала.
Вот, пригодилось.
Девицы кивнули и сказали:
— Идем.
Идти пришлось недалеко.
— Мы принимаем пищу совместно. Это объединяет, — Салли-первая заговорила сама. — И Наставник радуется, глядя на нас.
То есть, за этим обедом надо ждать присутствия Змееныша?
Не было печали.
И как себя с ним вести? Хотя… посмотрю на остальных и постараюсь не выделяться. Жаль, что револьверы отобрали.
— Иногда он приглашает кого-нибудь разделить с ним пищу вечером.
— И не только пищу, — добавила Салли-первая, ревниво глянув на подругу. — Но лишь избранных. И сразу понятно, кого…
Я хотела спросить, как это, сразу, но не успела: коридор закончился, Салли-вторая толкнула очередную расписанную позолотой дверь.
Мы оказались в огромной комнате, наполненной светом и людьми.
Белый мрамор на полу.
Белые стены.
Позолота, от которой меня уже подташнивать начинает. Длиннющий стол. Кресло-трон во главе, правда, пустое. И по обе стороны несколько кресел поменьше, но тоже украшенных золотом. Для Старших жен, надо полагать. Но их тоже нет. А вот остальным достались обыкновенные стулья, на моем и обивка-то протерлась.