Но киваю.
И пялюсь на снимок. Орвуд мрачный на нем, злой. И главное, снимали недавно, по обгоревшей роже видать. Да и одежка на нем местная.
Нас искал, что ли?
Неудобно получилось, однако.
— Постарайся заговорить с ним. Увлечь. И выбери момент, дай ему зелье, которое ты получила от старшей сестры. Повтори.
Опять повторяю, вперившись взглядом в снимок. На него глядеть безопаснее, чем на Змееныша. Уж больно лощеная морда его раздражает.
— Замечательно.
Меня даже за щеку ущипнули.
Идиот.
— Он проникнется к тебе любовью.
Я думаю, после хорошей дозы приворотного любовью можно не то, что ко мне, к козе проникнуться. Сказывали, был у нас в городе один умелец, который то ли перепутал что, то ли решил на досуге сам помагичить. В общем, тоже.
Проникся.
Хотя и не к козе, а к кобыле, но та не оценила.
— Однако, Милисента, это еще не все. Ты ведь помнишь, что замужем.
Своевременно он спохватился. К замужней женщине проникаться любовью как-то неправильно, что ли?
— И нужно разрешить это затруднение.
Киваю.
— К сожалению, нам не удалось найти твоего мужа. Однако мы полагаем, что он сам появится.
Полагают они.
Я так почти уверена, что появится, если не муж, то Эдди, а скорее всего вдвоем. Вот весело-то будет…
— Поэтому ты должна быть очень и очень внимательна. Твой муж, вероятно, использует чары или маску, или и то, и другое.
Конечно. Он ведь не полный дурак.
— И опознать его так сразу не выйдет. Но ты ведь узнаешь его, верно?
Надеюсь.
— Узнаешь и покажешь нам.
— Как?
— Вот, — на ладони Змееныша появился маленький голубой цветок. Незабудка, вроде. Хотя я в цветах совершенно не разбираюсь. — Отдай это ему. Скажи, что тебе удалось переговорить с Августой.
Та безмятежно улыбалась.
— И она желала бы оставить наш дом. Что ей известно, как выйти отсюда. И что нужно лишь дождаться, когда она сможет покинуть торжество.
И ждать лучше где-нибудь в тихом месте, где меня быстро и безболезненно сделают вдовой, чтобы вручить после очередному несчастному.
Но киваю.
Цветок из металла, похож на обломок то ли броши, то ли подвески. Но силы в нем не ощущаю. Зелье? Отрава? Еще что-то?
Хрен его знает.
Но киваю.
— Вот и умница. Смотри, Милисента, я на тебя надеюсь! — он распрямился и венец, слегка сбившийся набок, поправил. — Мы все на тебя надеемся!
Главное, в конец не обнадейтесь.
— Иди, — сказал Змееныш.
И я пошла. Слегка покачиваясь, потому что от чужой силы в голове шумело, сдерживая желание почесаться и другое — прибить ублюдка.
Рано.
Терпение, Милли, терпение.
Беда лишь в том, что терпением я никогда-то не отличалась.
Глава 27. О выборе и новом мире