И мир не превратится в жемчужину.
И…
— Нет, — я покачала головой и потребовала. — Расскажи.
— Что именно?
Мы вновь были на площади, правда, теперь только вдвоем. И ни помоста, ни трона, ни других драконов, не говоря уже о людях.
— Они ушли. И дальше?
— Дальше появились подобные тебе. Сперва глупая рабыня не ответила любовью на взгляд Огненного духа, и тот разгневался. Мы стали легко впадать в ярость. Он оторвал ей голову, а саму скормил соплеменникам, которые славили его за щедрость.
Меня передернуло.
— Но позже… позже случилось странное. Они, отведавшие плоти, вдруг утратили любовь и веру. Тогда это сочли неудобным происшествием и только. Но не прошло и месяца, как вновь случилось нечто подобное, но в другом месте. И в третьем… никогда-то ничего серьезного, что потребовало бы многих сил. Мы сочли, что искры истинного пламени стали гаснуть, что на наш взгляд свидетельствовало об одном: малым народам оставалось недолго. Конечность их существования была предопределена. Так мы думали. Но потом… потом вдруг замолчал еще один город. И не прошло полсотни лет, как и другой. И третий… они просто исчезали. А мы были слишком заняты собой, чтобы обратить на это внимание.
Площадь была полна жизни, но та существовала где-то еще, словно бы в мгновеньи до меня. Или после? Главное, что эта жизнь проявлялась полуразмытыми тенями.
Если приглядеться, то можно уловить очертания людей.
Или нелюдей.
— Сколько их всего было, городов? — уточнила я.
— Дюжина. Изначально. Я застал существование шестерых. Следом умерли еще трое.
— И вы не пытались узнать, почему?
— Нам это не было интересно.
— Но, — что-то услышанное плохо укладывалось в моей голове. — Там же ведь тоже были драконы? Такие, как ты?
— Были, — согласился Кархедон. — Но видишь ли, проклятая, мы давно утратили связи с ними. Мы были каждый по себе.
Мда, что тут еще скажешь.
— И лишь когда замолчал город Огненных камней, от которого к нам поставляли рабов, мы испытали некоторое удивление.
Надо же. Удивление.
Охренеть.
— И то далеко не сразу, но лишь когда выяснилось, что поток жизней, нас питающий, иссяк, — дракон вновь стал драконом, зубастой чешуйчатой тварью, которая была по-своему красива. Только я уже не обманывалась этой красотой.
Тварь — она всегда тварь.
— Пятеро сильнейших поднялись на крыло и отправились в путь, но оказалось, что крылья наши стали тяжелы, а город крепко держит нас. Мы мнили себя его хозяевами, а на деле оказались пленниками.
— То есть, не было никаких богов и проклятья?
— Боги? Богов не было. Что до проклятья, то… мы сами, как понимаю, стали своим проклятьем.