— Я позвал тех, кто еще не утратил способности слышать!
— И дальше что? Вы забились под землю…
— Только там мы могли чувствовать себя в безопасности.
— И построили свой город, где уже вы были равны богам.
— Мы были другими богами.
— Справедливыми? Милосердными? И ничуть не пользовались своим даром? Неужели те, кто приходил к вам, все-то делали по своей воле? — Кархедон прищурился, а мое желание убраться из этого бреда сделалось почти невыносимым.
Но мир был прочен.
И выглядел он настоящим.
— Вы ничего-то не делали с этими существами?
— Мы не делали ничего против их воли.
— Ты сам знаешь, что порой воля мягче золота. И стоит захотеть…
— Чего ты добиваешься?!
— Отдай ей.
И оба уставились на меня. А я что? Я ничего не просила. Я…
— Слабая, — поморщился тот, другой. Мог бы и представиться для разнообразия. — Выродилась.
— А ты чего хотел? — фыркнул Кархедон. — Но она крепче, чем кажется. Да и сам знаешь, искры хватит, чтобы пламя вспыхнуло.
— Выдержит ли?
— У нее выбора нет.
— А у нас? — он впервые посмотрел на брата так, что мне стало неудобно. В этом взгляде больше не было ненависти. Лишь печаль, от которой болезненно сжалось сердце.
— А мы свой давно уже сделали. И… мне жаль, — Кархедон протянул руку.
— Мне тоже. Но если бы снова…
— Мы бы повторили наши ошибки. Поэтому нам и нужно уйти.
— Погодите, — мне надоело притворяться частью пейзажа. Да и вообще… вообще, если уж говорить с древними недомершими драконами, то с пользою для себя. — Я ничего не понимаю…
— Проклятая, — сказали оба с каким-то умилением.
— Заладили, — я огляделась и села. А что? Тепло и тихо, и буря прошла стороной, а стало быть можно вытянуться на раскаленных камнях, подставить лицо солнцу и ветру.
Вдохнуть сухой воздух.
И насладиться минутой покоя.
— Так что там получилось-то?
* * *
Что получилось… получилось, что и всегда. Два брата, родившиеся в один день, — небывалое событие для драконьего народа. Только один был больше и сильнее, а еще оказался избран Хранителем, тогда как второй от рождения был слаб.
Его даже не выхаживали.
К чему?
Но он выжил. На упрямстве. На злости. Или просто так, чтобы старшему икалось. А может, мир давно желал перемениться, и потому сохранил его.
Эрханен.
Кархедон и Эрханен.
Нет уж, если у меня родятся дети, я им нормальные имена выберу, а не такие, как будто кто-то взял да закашлялся.
Но эти мысли я при себе оставила.
В общем… жили себе.
Драконы, как я поняла, не особо страдали любовью к кому-то, кроме себя самих. А потому и росли братья под присмотром орды нянек, которые, конечно, любили их, ибо иное невозможно, но как-то не так.