В период принадлежности АКМ к «Трудовой России» главными проводниками идей Германа и одновременно самыми яркими командирами были два Алексея: Гунькин и Игнатов. Брутальные ребята в черных бомберах, дружившие с нацболами, но хранившие верность АКМ. К сожалению, после раскола произошло нечто вроде смены поколений. Если в 2004 году они еще вели колонну с мегафонами, то через год это пришлось делать мне и другим тогдашним новобранцам. А ставшему профоргом в МАИ Гунькину позже сильно влетела когда мы забомбили агитационными граффити студенческий городок. Предыдущие командиры любили СССР и Сталина, а новый состав ориентировался скорее на новых левых и антифа. Ну и работы-семьи, конечно, безжалостно поглощают активистов, стойких всегда единицы.
Практически сразу после раскола освободился из тюремного заключения Александр Шалимов. Отмотав срок за бросок коктейля Молотова в здание сайентологической секты, Саня практически сразу включился в деятельность. Поскольку до его освобождения мы знакомы не были, сложно судить, сильно ли человек изменился в тюрьме. По блатной романтикой он проникся определенно, при этом оставаясь довольно классическим левым реваншистом начала нулевых. Помимо организационной работы, Саня внес значительный вклад в неформальную жизнь коллектива. «Повремени, повремени», «стебануло», «газанули», «мошки-мандавошки», «бабка суетой-муетой торгует», «сами себе на хуй наступаем», «девка босоногая покоя не дает» — эти фразы стали в нашей среде крылатыми. Фееричные рассказы про сокамерников вроде Паши Птеродактиля или Яши Краснодарского и похождения друга детства Лени Голикова (не путать с пионером-героем) тоже стали неотъемлемой частью фольклора АКМ. Как-то после митинга на Чистых Прудах нас спонтанно пытались атаковать наци, которые тусовались там в больших количествах. Соотношение сил было явно не в нашу пользу, но тут случилось неожиданное, Шалимов сделал шаг навстречу нападающим, и его фирменного «Маму твою ебал!» оказалось достаточно, чтобы боны в нерешительности отпрянули. Так что шутки шутками, но порой весь этот колорит приносил пользу.
Другой знаменитый политзаключенный АКМ Игорь Федорович (обвинялся в попытке взорвать Мосгортранс в знак протеста против роста тарифов) вышел значительно позже и в деятельности обновленной организации по сути не участвовал. Больше занимался защитой политзаключенных, а в разговорах перманентно шутил про бомбы. В итоге попал в лапы психиатрии якобы за петарду, запущенную под Новый год в консьержку подъезда.
Нацболы всегда гордились тем, что партбилет № 4 был выдан Егору Летову. Хотя он позже и вышел из партии, факт остается фактом. В АКМ музыканты подобного уровня не состояли, но все же Иван Баранов тоже стал для левого движения знаковой фигурой. Его «Эшелон» выступал на разогреве у «Гражданской Обороны» и оставлял хорошее впечатление. Главными хитами были перепевы советских гимнов вроде «Ленин. партия, комсомол!», позже вышел и альбом с песнями собственного сочинения весьма недурного качества. Текст к одной из них под названием «Революция воли» написал Удальцов. В левом сообществе еще очень любили в меру наивно-нелеповатую сольную песню Ивана под названием «Проверки на дорогах». Лично мне она никогда особо не нравилась, но на комсомольских пьянках кто-нибудь постоянно затягивал: «Вылезай, буржуи, будем вас судить!» Музыкальной деятельностью Иван не ограничивался и свадебным генералом не был. Его месили дубинками в автозаке после прорыва на «Антикапе‑2002», мы вместе отправляли газету, участвовали в акциях и боролись с только начинавшейся в Москве уплотнительной застройкой. Печально, что сегодня Ваня отошел от дел и значительно поменял политические взгляды. Тем не менее, свою лепту в формирование нашего поколения он внес, и немалую.