Меня в то время доставала другая дрянь, преимущественно в сером и штатском. Первым в квартиру приперся участковый по фамилии Сомов. Ему зачем-то понадобилось ваять объяснения про Первомай, в основном про маску. Я коротко и гордо объяснил, что ношу пасамонтану в знак солидарности с Субкоманданте Маркосом и сапатистами, а на дальнейшие вопросы про людей и организации отвечать отказался. Еле сдержал смех, когда глупый участковый старательно записал в свой протокол «Пришел на митинг в маске по поручению Маркоса, руководство организации находится в Мексике». Сотрудники РУБОП и уголовного розыска были по определению менее комичными. Мы с родными сразу договорились, что пускать мусоров за порог квартиры без ордера на обыск категорически нельзя, и меня для них никогда нет, даже если я дома. Паломничество этих персонажей было регулярным и навязчивым. Предлоги были одни фееричнее другого: то я у них был наци-скинхедом, то оказывался причастен к поджогам машин в Бутово. Чаще всего разговаривать с ними приходилось бабушке, которая в какой-то момент наловчилась в высшей степени интеллигентно отшивать среднего опера менее чем за минуту. На самом деле я очень благодарен своим родным за поддержку и крайне сочувствую тем, кому приходилось бороться за свои идеалы еще и дома. Наличие надежного тыла — это одна из важнейших вещей. А упорные мусора никак не могли забыть дорогу. Когда я уже более года регулярно проживал в другом месте, это было просто тупо. Но когда ту квартиру продали и на оперов стали жаловаться уже новые жильцы, это было проявлением клинического идиотизма. Впрочем, зарабатывать звезды на политических — это не преступников ловить. Наверное, у них так принято, и галочка ставится за любой визит. Гриша рассказывал, что в его бывшей квартире однажды вообще от усердия дверь выломали, устроив сюрприз вернувшимся через пару недель владельцам.
Понятное дело, что нас такими методами остановить было невозможно. Акции и мероприятия продолжались. Однажды мы узнали, что либералы готовят пикет против тогда еще живого Фиделя у посольства Кубы. Мы имели дружеские отношения с кубинцами, да и подпортить планы либерастов — святое дело. Но была еще одна интересная деталь. В школе, где я работал, было несколько кадетских классов. Их воспитатель придерживался левых взглядов, на чем мы быстро сошлись. И его кадеты тоже постоянно бывали на торжественных мероприятиях в посольстве и искренне любили Остров Свободы, хотя и не считали себя коммунистами. Понятное дело, что с пацанами из девятых классов в свои 19 я был в неформальных отношениях. И угораздило меня рассказать им про грядущее событие! Ребята слезно умаляли взять их с собой, чтобы заступиться за Кубу, я согласился. Однако когда на остановке трамвая кадеты начали гордо хвастаться прихваченным арсеналом, я несколько прифигел. У них были с собой не только отточенные пряги и газовые баллончики, но даже ножи и кастеты. Мы-то собирались максимум закидать супостатов яйцами и помидорами, а тут такое! По дороге я прикидывал, как быстро и насколько тотально накроется пиздой моя педагогическая карьера.