Наряду с классицизмом в XVII веке развивалась в Европе и эстетическая система барокко. Важной особенностью искусства испанского барокко являлась его решительная «переориентация прежде всего на интеллектуальную элиту». Причем, как пишет З. Плавскин, эта своеобразная «аристократизация» искусства особенно ярко проявилась в языковой практике испанских писателей XVII века. Так, в творчестве поэта Луиса де Гонгоры с помощью сложных метафор создавалось некое подобие эстетической утопии, смысл которой мог постичь только искушенный в поэзии читатель.
В соответствии с концепцией Просвещения, как она была изложена в трудах английского мыслителя Шефтсбери, мир представляет собой картину вечно творимого и творящего космоса с единым первоисточником истинного, благого и прекрасного. В соответствии с этой концепцией просвещенная личность – это личность избранная, воплощающая космический порядок, так как стремление этой личности к идеалу гармоничной естественности есть не что иное, как воплощение веления свыше. Платоновская Космическая Душа и концепция Единого неоплатоников, воплотившиеся в философии английского мыслителя, могли привлечь к себе лишь немногих избранных.
Не менее элитарной была и концепция романтического двоемирия. Разделение людей на обывателей и «энтузиастов», на обыкновенных и художников, или «музыкантов», по Гофману, также несет на себе печать все той же избранности. Но с 1800 года все в этом смысле начинает меняться и первой реакцией на появление на исторической арене массы, толпы становится во многом реализм с его социальным заказом всеобщей демократизации искусства.
Исследователями уже не раз отмечалось, что весь XIX век прошел именно под знаком реализма, то есть, как метко выразился Ортега-и-Гассет, простая «история Хуана и Марии» стала наиболее популярной на Западе, например, «Кармен» Мериме, где автору для того, чтобы выразить свою собственную философию жизни понадобилось прибегнуть к рассказу о любви воровки-цыганки и солдата-баска.
В русской литературе А. С. Пушкин, создавая одну из своих реалистических поэм «Домик в Коломне», отразил процесс демократизации искусства:
Скажу, рысак! Парнасский иноходец
Его не обогнал бы. Но Пегас
Стар, зуб уж нет.
Им вырытый колодец
Иссох. Порос крапивою Парнас;
В отставке Феб живет, а хороводец
Старушек муз уж не прельщает нас.
И табор свой с классических вершинок
Перенесли мы на толкучий рынок.
«Толкучий рынок» и стал постепенно набирать силу и диктовать свои условия. Но в классическом реализме простая история «Хуана и Марии» носила просвещенческий характер. До появления натурализма и Э. Золя автор чаще всего идеализировал своих героев, поднимал их до уровня своей просвещенной духовной личности или осуждал с высоких позиций. Характерно это было для русской словесности, где тема «утраченных иллюзий», открытая О. Бальзаком, никогда не касалась духовности. Во французском реализме поэт Люсьен де Рюбампре постепенно избавляется от своих идеалов: он хочет жить по законам парижской жизни. Нечто подобное совершает и Растиньяк. Но для русской классики ни душа, ни талант никогда не были иллюзией, скорее наоборот, иллюзорным представал мир чистогана. Здесь, скорее всего, давали знать о себе православные корни, берущие свое начало еще в древнерусской литературе. Хранителями высшей духовности предстают перед нами крестьянские образы в поэзии Н. Некрасова («золото, золото сердце народное»), в творчестве Л. Толстого (Платон Каратаев) и Достоевского (Соня Мармеладова).