важной категорией идентичности для советских граждан. Конечно, все еще предполагалось, что когда-нибудь в отдаленном будущем нации отомрут. Но вышло так, что первым отмерло партийное государство.
Ни национализм, ни национальные противоречия не стали причиной распада Советского Союза в 1991 году[1214]. Перенапряжение, экономический упадок и потеря веры в коммунистическое будущее (как у широких масс, так и у самых преданных режиму граждан) послужили гораздо более важными факторами дестабилизации и обрушения «последней империи»[1215]. В конечном счете советские руководители и эксперты не смогли веско и убедительно объяснить, куда идет Советский Союз. Но в ходе коллапса «принцип национальности» стал точкой сборки в национальных республиках и областях. Впечатляющий успех советской политики нациестроительства в сочетании с тем фактом, что нации обладали правами на международной арене, привел к тому, что «нация» стала восприниматься как естественная форма организации для постсоветских государств-преемников. Все официальные советские национальности уже обладали своими собственными национальными учреждениями, культурами, языками и элитами, а также развитым чувством национального самосознания; крупнейшие социалистические нации имели свои собственные национально-территориальные единицы и правительства. Все это облегчало распад СССР по национальным границам и способствовало тем процессам, которые после 1991 года стали приветствоваться многими нерусскими как деколонизация.
Однако Советский Союз был чем-то бóльшим, нежели совокупность национально-государственных единиц, и непростое наследие советской власти создало серьезные проблемы для государств-преемников. Во-первых, несмотря на провал послевоенных реформ, партийное государство успешно интегрировало союзные республики экономически – благодаря «интернационализации разделения труда». В результате республики стали экономически зависимыми от Москвы и друг от друга, что затрудняло обретение ими самостоятельности после 1991 года. Во-вторых, национальные республики никогда не представляли собой гомогенных национальных государств: их население было этнически неоднородным и управлялось через внутренние национально-территориальные единицы меньшего размера. Коллапс всесоюзной структуры и трансформация республик в самопровозглашенные национальные государства – с прочными границами и меньшей терпимостью к меньшинствам – создали на постсоветском пространстве новый тип диаспорных проблем[1216]. Наконец, в поисках легитимности эти новые национальные государства стремились отстраниться от советского прошлого с его триумфалистским нарративом о развитии при поддержке советской власти. К настоящему времени некоторые государства-преемники взяли из историй, написанных при советской власти, самое полезное для создания новых исторических нарративов, прославляющих их победоносную борьбу за национальную независимость. Другие в поисках «полезного прошлого» обратились к эпохе до 1917 года. Для всех этих государств процесс десоветизации еще во многом не завершен.