Услышав эти слова, Джил Харт почти бессознательно кивнула головой в знак подтверждения.
Да, думала она, да, он, пожалуй, говорит правду. Правду в широком смысле этого слова. Именно этим она была для него — помощницей в работе. Она лишь способствовала осуществлению его целей. Целых десять лет потребовалось, чтобы это понять, а ведь она могла бы догадаться той самой ночью, когда девять лет назад, прилетев в Нью-Йорк после избрания его председателем юго-западного регионального комитета, он без предупреждения ворвался к ней в квартиру.
Она сразу, как только открыла дверь и увидела его, поняла, что что-то случилось. Он был без шляпы — факт сам по себе необычный, — коричневый костюм из твида весь измят, галстук не затянут, воротник рубашки расстегнут. Но не неряшливый вид навел ее на мысль о том, что что-то произошло. Ее поразили горящие глаза и по-новому высокомерно сложенные губы.
От него пахло виски, и стоял он, вытаращив на нее глаза, поэтому она поняла, что он пьян, — уже это одно могло удивить ее. Но, кроме того, нечто еще, какая-то напряженность, чуть не истерия проглядывали наружу, давая понять, что имело место нечто серьезное.
— Джек! — воскликнула она. — Что вы здесь делаете, Джек? Каким образом вы здесь очутились? Сейчас уже больше трех.
Но он лишь стоял неподвижно и улыбался.
— Войдите и закройте дверь, — приказала она, взяв его за руку. — В чем дело? Что случилось? Почему вы не сообщили мне, что вы…
Она закрыла за ним дверь и защелкнула еще один замок. Вдруг он протянул руки и обнял ее.
— Детка! — сказал он. — Детка моя!
Спотыкаясь, он повернул ее, как в танце, и вдруг приник к ее полуоткрытым губам.
Услышав звонок, она вскочила с постели совершенно нагая и выбежала в переднюю, накинув лишь тонкий прозрачный пеньюар. Когда он обнял ее, слегка наклонив назад, она почувствовала у себя на спине прикосновение его коротких квадратных пальцев. Он целовал ее, плотно прижавшись к ней всем телом, а она была так потрясена, что совершенно не могла двигаться. Наконец ей удалось оттолкнуть его голову, но вырваться из его объятий она так и не сумела.
— Что с вами случилось? — спросила она больше удивленно, чем рассерженно, пристально взглянув на него. — Отпустите меня, ради бога. Вы сломаете мне позвоночник.
Он отпустил ее, пошатываясь, добрался до дивана и бухнулся на него.
— Поди сюда, — сказал он. — Поди сюда, детка, я сейчас тебе все расскажу. Я пьян, — добавил он, словно в объяснение.
— Я сейчас сварю вам кофе…
— Нет, нет. Сначала поди сюда. Я не так уж пьян.
Как только она подошла к дивану, он схватил ее за руку и усадил рядом.