Когда принесли виски с содовой и лед, она выпила немного вместе с ним, потом извинилась, сказав, что хочет пойти перед ужином принять душ, и встала.
— А вы не пойдете к себе переодеться? — спросила она.
Он сначала даже не понял ее.
— Чего это я буду переодеваться? — захохотал он. — Я не грязный. Иди купайся, если хочешь, а я лучше посижу, выпью еще, пока принесут ужин.
Она вошла в спальню, заперев за собой дверь. По дороге в ванную она вдруг остановилась в удивлении: на полу рядом с кроватью стоял чей-то чемодан из свиной кожи. Она подошла и рассмотрела его. На замке были выгравированы инициалы: «К. О.».
Лицо ее горело от гнева, когда она рывком распахнула дверь спальни.
— Это ваш чемодан? — спросила она.
Он воззрился на нее в удивлении.
— Мой, — ответил он. — А как же мне было получить этот номер? Ведь без вещей сюда не пускают…
— Я знаю, — холодно остановила его она. — Но разве вы не сняли еще один номер для себя? Разве вы…
— Послушай, милочка, — возразил он, — я сделал то, что велел Джек. Он сказал, сними номер для мистера и миссис Оффенбак, я так и сделал. Он велел мне ждать его приезда, а когда он приедет, я пойду в его комнату, а он сюда. Чего ты злишься-то?
Секунду она пристально смотрела на него, потом пожала плечами. И правда, чего она вдруг взбеленилась? Этот человек не врет. Так оно обычно и делалось. Просто она расстроена звонком Джека, его опозданием.
Она заставила себя улыбнуться. Во всяком случае, Оффенбак тут не при чем.
— Ладно, — сказала она. — Налейте мне еще, только послабее. Я вернусь минут через десять.
Она быстро разделась и встала под душ. Но после душа ей не стало прохладнее. Она надела шорты и белую мужского покроя рубашку. С чулками ей не хотелось возиться, и она просто сунула ноги в домашние туфли. До приезда Джека, решила она, она никуда не пойдет, к чему тогда одеваться?
Виски, которое он ей дал, было очень крепким, но, скривившись, она залпом проглотила его. Пускай неразбавленное, ей все равно. Вечер предстоит скучный-прескучный.
К ужину он заказал шампанское и настоял, чтобы она выпила вместе с ним. Джил еще не отдохнула от своего перелета и от поездки на бега, и быстро опьянела. Еще не закончили они ужинать, как у нее уже закружилась голова.
За ужином он молчал, засовывал в рот огромные куски и усердно жевал. Она только удивлялась, куда это все влезает.
Покончив с едой, он налил в рюмки ликер из новой фляжки, которую принес из спальни.
— Крем де мент, — объявил он. — Купил в Нью-Йорке. Еда сразу укладывается на место.
Она запротестовала, но он был настойчив, и, чтобы не спорить, она выпила. У ликера был странный, горьковатый привкус.