Но не успел еще Рафферти открыть рот для ответа, как Эймс поднял руку.
— Видите ли, — быстро добавил он, — вопрос этот очень важный, поскольку в распоряжении комиссии уже имеются сведения, что мистер Фаричетти был не только секретарем в комитете 1670, но и силой за спиной нескольких так называемых «бумажных комитетов» в городе Нью-Йорке, а также организатором и негласным боссом полдесятка других таких же комитетов в Нью-Джерси и Пенсильвании. Все эти комитеты, могу добавить, входили в состав ПСТР.
— Что вам угодно знать?
— Мне хотелось бы знать, в чем состояла и состоит сущность ваших отношений с мистером Фаричетти?
Рафферти откашлялся и отпил воды из стакана.
— Я знаком с Томасом Фаричетти много лет. Как вам известно, я прослушал показания всех свидетелей, которые выступали перед уважаемой комиссией, и слышал, то, что говорилось о нем. Его называли преступником, рэкетиром, вымогателем, сводником, — всеми бранными словами, которые существуют в словаре. Может, это и правда, а может, и нет. Но когда я впервые встретился с Томми Фаричетти, он был сотрудником комитета в Бруклине, и мне тогда казалось, что он предан профсоюзной работе и обладает хорошими организаторскими способностями. Было это где-то в сорок пятом или в сорок шестом году, сразу после окончания войны, и…
Томми Фаричетти был один в номере мотеля, расположенного по другую сторону реки от Вашингтона. Ссутулившись, он сидел в кресле и не сводил глаз с экрана маленького портативного телевизора. Он был без пиджака и держал в руке незажженную сигарету.
Он приподнялся и усилил звук.
Сорок пятый год. Да, правильно. Сразу после окончания войны. Сорок пятый. Он помнил не только год, но и месяц и день. Время, место и все прочие обстоятельства. Даже людей, которые находились в комнате, когда Коротыш привел к нему Джека Рафферти.
Он даже помнил, что сказал Коротыш за десять минут до появления Рафферти.
— Томми, — говорил Коротыш, — этот малый не из наших. Он один из тех фанатиков, что борются за дело рабочих. Но он кое-что собой представляет, а со временем станет еще большей силой. Он пойдет вверх, и мы должны с ним сотрудничать. Несмотря на его честность, тебе, Томми, он придется по душе.
Он и вправду понравился Томми с первого взгляда, когда протянул руку, чтобы поздороваться. Он понравился Томми, который с самого начала понял, что в один прекрасный день Рафферти будет большим боссом в профсоюзном движении. У него это прямо было написано на лице.
— Сэм Фарроу велел мне встретиться с вами, когда я буду в Нью-Йорке, — сказал Рафферти.