— Фаричетти не имеет к этому отношения, я повторяю. Вышла осечка, но…
— Делай, что я говорю, Джек. Ради собственной шкуры, да и моей тоже. Избавься от него. Ты не имеешь права иметь дело с людьми типа Фаричетти. Ты это знаешь. Подумай как следует. Сделаешь, как я прошу?»
Снова долгое молчание.
«— Я сделаю, как ты просишь».
Запись кончилась. Эймс встал.
— Мистер Бартон, — сказал он, — в состоянии ли вы опознать голоса?
Бартон почесал голову.
— Человек, которому звонили, Джек Рафферти. Это я могу сказать точно. Я слышал его по телефону десятки раз. Насчет другого голоса я не уверен.
— Хорошо, мистер Бартон. А теперь мы прослушаем вторую запись.
Он снова кивнул технику.
На этот раз сначала послышался шум и треск, а потом раздался мужской голос, который Бартон опознал как голос Рафферти.
«— Соедините меня с междугородной.
— Какой номер, мистер Рафферти?
— Без номера, просто соедините меня с междугородной. И чтобы никто не подслушивал. Понятно? И еще одно, мисс Харкорт. Если телефонистка перезвонит и захочет выяснить, кто делал заказ, вы не знаете. Понятно?
— Понятно, мистер Рафферти. Минутку».
Короткая пауза.
«— Междугородная слушает.
— Дайте Нью-Йорк Спринг 7-1000.
— Ваш номер?
— Франт 5-5200.
— Кого вызвать?
— Не нужно никого вызывать. Я буду говорить с тем, кто ответит.
— Минутку, пожалуйста».
Во время последовавшего за этими словами короткого молчания в ложе прессы поднялся шум. Там, по-видимому, узнали номер телефона.
«— Дежурный департамента полиции города Нью-Йорка.
— Записывайте. Если вас интересует…
— Кто говорит?
— Неважно, кто. И не старайтесь узнать, иначе я повешу трубку. Записывайте. Если вас интересует, кто убил Клода Мэркса, разыщите человека по имени Пэтси Фармер. И еще Джузеппе Морелли. Это двоюродный брат Томми Фаричетти. Кислоту плеснул Фармер, и он не откажется говорить, если вы как следует над ним поработаете. А заплатил ему Морелли. По заказу Фаричетти.
— Не будете ли вы любезны повторить…»
Раздался звук брошенной на рычаг трубки, и запись закончилась в мертвой тишине.
Томми Фаричетти поднялся на ноги. Двигаясь по-стариковски медленно, он прошел по комнате, наклонившись к телевизору, выключил его, потом повернулся и посмотрел на своего адвоката, который стоял у окна.
Старый, усталый, измотанный, Томми молчал. Лицо его застыло, глаза были тусклыми.
— Мне очень жаль, Томми, — начал Френсиз Макнамара. — Я просто не знаю, что…
Но Фаричетти покачал головой, и Макнамара замолк. Фаричетти еще раз наклонился и, выдернув провод из электрической розетки, поднял телевизор. Подошел к кровати, положил на нее телевизор, затем, все так же молча, открыл его и вытащил пачку денег, которая была прикреплена к задней стенке телевизора с внутренней стороны. Выпрямившись, он протянул деньги Макнамаре.