Когда Джил вернулась из кухни, Томми в комнате уже не было. Исчезла и Мейвис.
— Она ушла с Фаричетти, — объяснил Рафферти, принимая стакан. — Сказала, что ей пора, и они отправились вместе. — Он чуть помолчал, глядя на свой стакан. — Может, мне тоже лучше уйти?
Она стояла перед ним, смотрела на него сверху вниз и думала: боже мой, он ведет себя, как мальчишка. Он и вправду выглядел молодо, но она догадывалась, что ему не меньше тридцати лет. Должно быть, столько, раз Томми сказал, что он важная птица. Впервые с той самой минуты, как их познакомили, она посмотрела ему в глаза, улыбнулась, а потом, рассмеялась.
— А может, вам лучше остаться? — спросила она, усаживаясь на диван рядом с ним. — Вы ведете себя, как маленький мальчик, который в чем-то провинился. А может, вы и вправду маленький мальчик?
Он тоже посмотрел ей прямо в лицо и в свою очередь улыбнулся. Эта улыбка совершенно преобразила его лицо. И не только лицо, а весь его облик. Она придала ему обаяние, непосредственность, живость.
— Нет, мэм, — ответил он, — я не маленький мальчик. Я уже давно вырос.
— Расскажите мне о себе, — попросила она.
— Меня зовут Джек Рафферти. Я живу в Лос-Анджелесе. Я… — Он помолчал несколько секунд, внимательно глядя на нее. — Я женат, у меня трое чудесных ребят. В Нью-Йорк я приехал на несколько дней. Я возглавляю городской комитет профсоюза транспортных рабочих. А теперь вы расскажите о себе.
— У меня, как вам уже известно, два имени. Но мы остановимся на Джил. Родилась я в Нью-Йорке, выросла в Нью-Йорке и люблю этот город. Я не замужем, и мне двадцать лет. Работают в театре. Живу одна и надеюсь, если научусь не спотыкаться на сцене, в один прекрасный день стать актрисой. Настоящей актрисой. Если сумею петь немного лучше, может, стану певицей. Пью я немного; должна следить за фигурой. Из всех видов спорта люблю, пожалуй, только бейсбол. Вот и все. И хватит обо мне. Давайте говорить про вас. Вам нравится Нью-Йорк? Вы здесь впервые?
Рафферти поставил свой стакан и повернулся к ней.
— Нет, — ответил он, — я часто бываю в Нью-Йорке. Я был здесь много раз. Я, вероятно, — он снова улыбнулся, и ее снова удивило, как улыбка преобразила весь его облик, — я, наверное, кажусь вам жутким провинциалом, — продолжал он, — а ведь я каждые две недели провожу день-два в Нью-Йорке. Просто я всегда очень занят. У меня нет времени на ночные клубы или что-либо подобное.
Он чуть отодвинулся и повернулся к ней лицом. Секунду он смотрел ей прямо в глаза, и она еще раз убедилась, что он не лишен привлекательности. Лицо у него было простоватое, не красивое и не уродливое, но глаза прозрачные, широко расставленные, а чуть искривленный нос подчеркивал силу его характера. Взгляд открытый. Впервые она обратила внимание на его руки: большие и мускулистые, ногти безупречной чистоты и коротко подстрижены. Это были сильные выразительные руки, они находились в постоянном движении, не лежали спокойно. Руки рабочего, но рабочего, который уже не занимался физическим трудом.