Вот только виадуков здесь не было.
Но если улицы и дома Варны напоминали старую Одессу, то пестрый городской люд, шаркавший подошвами по тротуарным плитам, жил какой-то непонятной и чуждой Нечаеву жизнью. Вот идет продавец шербета. В белой феске, с медным бидоном за спиной… Разве увидишь такого на шумном одесском Привозе? Да и такого напыщенного индюка тоже не встретишь в Одессе… Им навстречу медленно шел болгарский офицер с блестящими звездочками на коричневых погонах. Нечаев невольно замедлил шаг. Он чуть было не откозырял офицеру. Но разве немецкий солдат должен приветствовать какого-то болгарина? Когда офицер вскинул руку к фуражке, Нечаев как бы нехотя ответил на приветствие.
К счастью, немцев на улицах почти не было. Раз или два, заметив издали мышиного цвета мундиры, Нечаев и Шкляр тут же ныряли в ближайшие подворотни — подальше от греха. А потом снова печатали шаг, задирали подбородки, как это подобает доблестным солдатам великого рейха.
Они шли наугад. Знали, что рано или поздно попадут на базарную площадь, от которой до мечети рукой подать. А там, за мечетью, они найдут и сапожную мастерскую… Расспрашивать прохожих было рискованно. Остановишь вон того гимназистика, а он, чего доброго, начнет шпарить по-немецки. И господин в котелке — тоже. И дама с зонтиком…
Они прошли мимо театра, выходившего фасадом на площадь. Театрик был маленький, неказистый, до одесского оперного ему было далеко. Зато храм святой богородицы выглядел мощно, внушительно. Окна на колокольне имели форму крестов.
Но тут из-за угла появилось трое парней в синих клешах с тесаками у поясов. Не то юнкера, не то кадеты или как там они называются. На всякий случай Нечаев и Шкляр отвернулись к витрине. На стеклянных полочках стояли флаконы духов. «Парфюм д’авантюр», — прочел Нечаев. Он охотно читал все вывески, все надписи и афиши. «Пивница», «Сладкарница»… Не ошибешься, если зайдешь. Но когда он слышал быструю болгарскую речь, то не мог разобрать ни слова.
Наконец, свернув на какую-то боковую улочку, они увидали кузницу, в которой подковывали тощего вола, и, пройдя мимо нее, попали на базарную площадь. Рыбный, овощной, гончарный ряды… Немолодая крестьянка продавала тыквы. Высоченный парень был увешан стручками перца. Солнце садилось, и торговля шла не очень бойко.
— А вот и мечеть… — тихо сказал Сеня-Сенечка. Мечеть стояла за деревьями. Оттого Нечаев и не увидел ее. Сдерживая нетерпение, они медленно пересекли улицу и подошли к сапожной мастерской.
Дверь мастерской была открыта. В глубине на низком стульчике сидел человек в кожаном фартуке, стучавший кривым молотком. За его спиной мальчишка лет двенадцати, очевидно подмастерье, раскладывал на полках деревянные колодки.