Две хорошенькие пастушки с украшенными цветами пудреными прическами, в коротких, по моде Регентства, юбках и весьма открытых корсажах, подскочили к ним.
— Роза или фиалка? — спросила одна из них Сенина.
— Фиалка, — не задумываясь, ответил Мальбрук, подхватывая даму в лиловом и уводя ее в круг, где уже начинался экосез.
— Вам досталась роза, — улыбнулась из-под маски дама в бледно-желтом, показав прелестные зубки, — если вас не пугают шипы.
Шемет чуть не поперхнулся и внимательнее пригляделся к незнакомке. Платье ее, не слишком дорогое, кажется, вышло из театральной гардеробной. Но женское тщеславие победило предосторожность — сверкнувшие в ушах бриллианты не оставляли сомнений в ее средствах, а сюсюкающий французский акцент определенно выдавал даму из общества. Так что красавица вряд ли понимала, сколь непристойна ее шутка[4], поскольку в эпоху Регентства при Версальском дворе бывать никак не могла.
— Красота врачует раны, которые наносит, — улыбнулся Войцех, увлекая даму в круг танцующих.
Они сделали тур экосеза и отошли к буфету, где их отыскали Сенин с Фиалкой. Роза переглянулась с подругой, и даже под маской стало видно, как та залилась румянцем.
Сенин отозвал Войцеха в сторону.
— Они сговорились на сегодня не расставаться, — с многозначительной улыбкой произнес он.
— Значит, нам придется поискать другое приключение, — пожал плечами Шемет.
— Вовсе нет, — рассмеялся Сенин, — наоборот.
— Но…
— Слушай, брат, — с нажимом произнес поручик, — к девкам ты не ходишь, афинских ночей бежишь. Это твой шанс. Упустишь — пожалеешь.
Войцех оглянулся. Роза и Фиалка пересмеивались, обняв друг друга за талию. Он коротко кивнул Сенину и вместе с ним вернулся к дамам.
— Прелестные красавицы, — лукаво улыбнувшись спросил он, — знаете ли вы, что такое дилижанс?
— Недурно начали, — заметил Шемет, выходя из театральной уборной, куда их впустили по его давнему знакомству за кулисами и за серебряный рубль, вложенный в руку служителя.
— Ты узнал хоть одну? — спросил Сенин, заботливо оправляя сбившийся парик.
— Нужды нет, — покачал головой Войцех, — такие авантюры хороши в своей мимолетности. Дамы просили не провожать их до кареты, а это значит…
— Это значит, что карета у них с гербом! — рассмеялся Сенин. — Ты прав, нужды нет. Чувственные порывы — это прекрасно, но для серьезного романа в женщине должно быть хоть сколько-то ума.
— А вечер только начался, — заключил Шемет, — и в буфете есть отличное шампанское.
В зале вальсировали. Друзья, взяв в буфете по стакану шампанского, разглядывали маски. Бурное начало вечера не остудило кровь, но, уняв первый пожар, пленило воображение мечтой о более изысканных и тонких наслаждениях, полных загадочной таинственности и волнующей непредсказуемости.