Теперь ворон ничего больше не видел, ни о чем больше не думал. В нем не было уже ни предчувствия смерти, ни боязни опасности — все заглушил этот чудесный запах мяса, которого он не ощущал уже много дней. Ворон одним прыжком подскочил к яме, вырытой собакой, и потихоньку принялся клевать за ее спиной выкопанную кость.
Рудис обернулся и злобно зарычал. Ворон жалобно закаркал, но у пса зрение было хуже, чем у ворона, и он не узнал своего прежнего товарища. Пес был такой несчастный, такой тощий, что на него невыносимо было смотреть.
Положив кость, пес снова долго и внимательно смотрел на ворона своими мутными, слезящимися глазами. Да и ворона, потрепанного и окоченевшего, с обломанными когтями и облезшим хвостом, трудно было теперь узнать. Ветер, раздувая его жидкие перья, обнажал покрытое пупырышками тело. Птица дышала с трудом, широко разевая клюв.
Злоба Рудиса, как видно, остыла, и он, как бы приглашая товарища разделить трапезу, оттащил подальше свою кость, а вторую оставил птице. Ворон благодарно каркнул и подобрался к кости. Это был хребет изрядного поросенка, внутри которого таился вкусный мозг.
Словно клещами, ворон вцепился в кость обеими лапами и принялся долбить ее. Потом он и сам удивлялся, откуда это появилось в нем столько силы.
После нескольких часов тяжелой борьбы с костью, измученный и весь грязный, ворон почувствовал, что его зоб наполнился. Это был настоящий пир, такого пира он не знавал уже много месяцев.
Когда оба наелись, Рудис сгреб остатки трапезы в яму и мигом заравнял ее песком.
Таким же медленным шагом, опустив голову, Рудис поплелся к холмам, а за ним следовал ворон. Собака растянулась у холма в какой-то ямке, а ворон устроился невдалеке от ее ложа, на верхушке сосны.
Встреча с бродячей собакой слабым светом озарила последние дни ворона. Теперь он уже реже думал о смерти, теперь все чаще охватывала его надежда дождаться весны, когда из земли вылезут черви и букашки, поля будут засеяны вкусным зерном, а леса загудят от веселого вороньего грая.
Ворон с Рудисом подружились. Пес больше не ругался, не рычал злобно на птицу. Каждое утро Рудис выкапывал спрятанные кости, и они делились пищей. Когда Рудис решался вздремнуть, ворон, сидя на верхушке дерева, зорко следил, не появился ли на берегу человек или бродячие собаки, которые могут почуять спрятанную добычу. При малейшей тревоге ворон немедленно будил хриплым криком Рудиса, и оба всеми правдами и неправдами старались охранять и защищать свои припасы.
Однажды, беспокойно оглядывая небо, ворон увидел надвигающиеся с севера черные тучи, закрывшие солнце. Большими белыми хлопьями повалил снег. Рудис еще глубже забрался в свою ямку, а старый ворон укрылся под густыми ветвями сосны.