Сначала было тихо и безветренно, но к вечеру разразилась буря. Ворона даже сквозь его перья пробирал холод.
На следующее утро по реке прошло первое «сало». Однако пока был припрятан в песке запас пищи, у друзей не было оснований для беспокойства. Рудис раскапывал сначала снег, потом песок, и товарищи завтракали, закапывая, как всегда, после еды кости.
Так прошло несколько дней. Снег перестал падать. Потом вдруг снова начались дожди, и река вышла из берегов от растаявшего снега. Ворон обрадовался тому, что мучения и зимние холода скоро кончатся.
Весь день и всю ночь вода в реке поднималась все выше и выше. Но когда на следующее утро Рудис с вороном вышли откопать свой завтрак, стояло удивительно ясное холодное утро, а то место, где лежали вкусные кости, затянуло толстым блестящим льдом.
Рудис и ворон безнадежно переглянулись. Их завтрак был погребен под твердым, крепким льдом. Рудис поник головой и тоскливо завыл.
Делать было нечего. Для того чтобы достать пищу, надо было разбивать лед, крошить его когтями. Рудис сразу же приступил к работе. Он принялся царапать острыми когтями лед, а ворон своим клювом, словно долотом, то с одной, то с другой стороны помогал ему. Работа была нелегкая, и даже после нескольких часов тяжелого труда на толстом слое льда не появилось трещинки. Рудис так трудился, что клочья его облинявшей шерсти летали по ветру и из-под когтей текла кровь.
Поздно ночью оба друга вздремнули у глубоко вмерзших в лед костей.
Утром поднялся морозный туман, и стало так холодно, что трудно было не только двигаться, но и дышать.
Прошло еще несколько дней. У ворона и Рудиса иссякли последние силы. Они сидели на льду, глядя, как заходит и всходит большое красное, морозное солнце. Они чувствовали, как в их жилах стыли последние капли крови, как тепло покидало их тела.
Мороз все крепчал, и Рудис только лежа мог теперь один-другой раз царапнуть лед.
Ворон несколько раз пытался подняться, отправиться на поиски добычи куда-нибудь в деревню, но усталость придавливала его к земле.
Однажды утром ворон заметил, что Рудис не шелохнулся в течение целого часа. Пес лежал на боку, вытянувшись всем телом, положив голову между передними лапами. Только один глаз его пристально и сердито смотрел на товарища. Ворон несколько раз каркнул, но Рудис даже ухом не повел. Ветер трепал его шерсть. В обледеневшей пасти скалились редкие белые зубы.
Ворон еще несколько раз тоскливо каркнул. Потом понял, что если даже придет половодье, если даже зазеленеет береза, а с неба начнут падать вкусные кости, Рудис все равно больше не встанет.