Сахарные барашки (Цвирка) - страница 39
Тяжело взлетел черный старый ворон, словно убегая от смерти, а по сверкающему льду побежала его печальная тень. Он летел до тех пор, пока голод снова не толкнул его к земле. Никогда еще он не был таким усталым и голодным, никогда у ворона не болело так сердце. Вдруг его осенила мысль: если Рудис никогда больше не встанет, не будет бегать, не увидит ни солнца, ни весны, то на что ему глаза? Ворон выклюет Рудису глаза, потом расклюет его всего по кусочку, обглодает его до костей, и это спасет ворона от голодной смерти.
Ворон робко подлетел к старому другу и тут же испуганно отскочил. Глаз Рудиса пристально и злобно смотрел на него. Нет, этого он не сделает! Пусть люди говорят о нем что хотят, пусть толкуют, что он глупый, что он ворует цыплят и уничтожает полезных насекомых. Ворон за всю свою долгую жизнь еще никому не выклевал глаз, он подбирал только то, что выбрасывали добрые люди, и питался насекомыми и червяками. Неужели же теперь он выклюет глаза своему доброму другу, который в течение стольких голодных дней делился с ним последним куском?
Небо прояснилось. Мороз крепчал, но теперь ворон почти с радостью смотрел на восходящее багровое солнце. Опять теплой волной нахлынули на него воспоминания. Перед глазами прошли старые годы…
Точно сквозь сон ворон увидел гнезда на деревьях и самого себя, летящего высоко-высоко в небе. Внизу колыхались пестрые луга, в летней полуденной тишине застыли дома, усадьбы, рощи…
Как легко и весело было лететь ворону, как ловко он кувыркался!
Подымаясь все выше и выше, почти за самые облака, он хотел уже было, сложив крылья, ринуться вниз, к земле, как вдруг почувствовал острый холод в груди. Ворону показалось, что он стал белым-белым, как снег, а сердце его превратилось в ледышку.
Лежа на льду, ворон попробовал пошевелить лапой раз-другой, потом весь он судорожно дернулся, а крылья его беспомощно раскрылись…
На окоченевшие трупы двух друзей ветер нанес высокий сугроб снега — большую братскую могилу. Она продержалась до весны. Потом начались теплые дожди. Река вышла из берегов, размыла сугроб и, подхватив оба мертвых тела, понесла их дальше по течению.
1935
СИМАНАС
Конец марта. Тихий, легкий день. Хлюпает на полях почернелый снег, может быть уже последний. Разлившаяся по канавам, журчащая подо льдом вода говорит о великой перемене. Солнца не видно. Его закрывают тонкие, точно растрескавшиеся облака, но работа солнца заметна повсюду. С еловой ветки сползает подтаявшая снежная корка; пробившись сквозь тяжелые ледяные доспехи, поднимается стебелек травы и с веселым свистом раскачивается на ветру.