Что несешь? Радость? Боль? Любовь или еще один горький урок? И почему так трудно сопротивляться твоему напору? Почему так хочется поддаться обаянию и поверить? Сдаться на милость чувств… Окунуться в водоворот страстей. Забыть себя, забыть приличия, забыть о дурацком споре и стать самОй мягкостью, самой лаской в твоих руках…
— Ты чо о**ел?! — Возвращая меня к реальности, Пашка рассекал словами воздух, словно каратист. — Слишком часто стал мозолить мне глаза. Ты кто такой, вообще? Хрена ты трешься тут постоянно?
Дима нахмурился. Но совсем чуть-чуть. Просто придал лицу серьезности, пряча насмешливую улыбку за сигаретой. Затянулся, сверля взглядом набыченного братца. Тот был взвинчен настолько, что не мог устоять на месте.
Проще говоря, Суриков вел себя, как идиот. Гопота. Быдлота. Шпана. Дерганый отмороженный на всю голову псих! Руки, мечущиеся по телу и то и дело ныряющие в карманы, подвижный торс с плечами, дергающимися как у деревянного болванчика, голова излишне наклоненная вперед. Нарочито бойцовская поза. Неужели, не видит, как он смешон со стороны?
Но Калинин больше над ним не смеялся. Облизнул губы, вздохнул, разглядывая что-то на асфальте и ответил:
— Так ведь я не к тебе прихожу. — И затянулся снова, прищуривая хитрые глаза.
— Что тебе нужно от моей сестры?! — Плечи Сурикова угрожающе подались вперед. Еще бы на бордюр встал, так был бы хоть какой-то шанс оказаться на одном уровне с высоким противником.
— Хм, — новая порция дыма ровной струйкой вылетела в сторону, за плечо Калинина. Даже после оскорблений он старался вести себя достойно. — Может, у меня к ней чувства? Что тогда?
Меня вдруг охватил мощный порыв. Эмоции захлестнули и полились через край. Забыв о нависшей над парнем опасности, захотелось нырнуть в его объятия. Или тихо скатиться на пол, улыбаясь самой себе. Ведь эту улыбку уже невозможно стереть, она завладела всем лицом. Проникла в кровь, подхватила меня и понесла над землей. Выше, выше! Прямо в космос!
Пока мамин вздох за спиной не спустил на землю.
— Моя сестра никогда не будет встречаться с таким утырком, как ты, ясно?! Ты мне не нравишься! Ты меня напрягаешь! — Сурикову все трудно было держать себя в руках. Противник не хотел сдаваться — это еще сильнее выводило его из себя.
— Послушай, — Дима небрежным движением сбросил пепел прямо на тротуар. — Паша, да? С чего ты взял, Паша, что именно ты должен решать, с кем ей встречаться?
— Я — ее брат!
— То есть, не отец, да? — Калинин усмехнулся, затягиваясь сигаретой. — А я — ее парень. И сам собираюсь теперь решать, что лучше для Маши.