Он оседлал толстый рогатый ствол-плавень, выброшенный рекой. Неподалеку, против скита на всхолмье, к воде спускались мостки. По ним от лодки-осиновки к монашьему поселению и обратно ходили два нелепых на вид мужика. Оба были низкорослы, кургузы, в расшитых цветными лоскутками рубахах, в кожаных чоботах с загнутыми мысами, в маленьких островерхих колпаках. Сначала они оттащили в скит сеть, полную рыбы, теперь грузили свою долбленку тяжелыми мешками.
— Почему ты не уходишь?
— Кто эти чучелы? — Митроха кивнул на мужичков-невеличек. — Кореляки?
— Нет, лопляне. Они иногда приплывают, выменивают в скиту соль и зерно. Выше по реке у них летний погост.
— Лопляны?! — Митроха соскочил с бревна. — А по-нашему они говорят?
— Немного. Вон тот, Одгэм. Я от него учусь их молви, а он от меня русской.
— Так ты их знаешь? — Размышлял мальчишка недолго: — Если я покажу им мою гривну, они захотят ее украсть?
— Лопари никогда ничего не крадут. Они добрые и простодушные.
— Ага, добрые. Ты что, про лопских колдунов не знаешь? Мне еще в Колмогорах про них всякого наплели. Вон, даже твой старец сказал.
— Это оттого, что они Христа не знают...
— Позови этого, — оборвал Митроха монашка, — как ты его назвал?
— Ты разве не слышал слов старца? Брось свою гривну в огонь.
Феодорит отшатнулся и едва не упал, когда Митроха наскочил на него со вздетыми кулаками и заорал:
— Глуподырый остолбень! Как я без нее узнаю про моего.... про Хабара! Забыл, что твой старец сказал? Тот, от кого гривна, называл себя князем! Я должен все узнать! А ты или поможешь мне, или не мешайся под ногами!
— Послушай, а почему старец сказал — тоже? — Инока не задели его вопли, он остался смирен. — Тоже называл себя князем. Кто еще? Твой пращур был княжьего рода?
Митроху словно огрели обухом по темени. Ведь ничего такого он старцу не говорил. Инок не дождался ответа.
— Прощай. Я не могу тебе помочь. — Феодорит слегка нагнул голову в поклоне и зашагал к скиту.
— Стой! — крикнул Митрофан. — Я видел в Ростове твою мать. Она приходила к сотенному голове.
— Что она говорила? — Монашек порывисто вернулся.
— Скажу, если позовешь лопина и будешь толмачить, — отрезал мальчишка.
Инок задумался.
— Хорошо. В этом нет худа... Одгэм! Иди сюда.
Лопари закончили погрузку мешков и готовились отплыть. Тот, которого позвал инок, поспешил к ним. Заулыбался. Что-то сказал, подойдя.
— Чего он лопочет?
— Спросил, здоровы ли мои олени. Это лопское приветствие, — смутился Феодорит. — У меня нет никаких оленей... Тирву, Одгэм!
Митроха хмыкнул, рассматривая лопскую породу. Ростом мужик был чуть выше его плеча. Порты и рубаха выделаны из кож. Лицо темное, задубелое, а светлая борода росла жидкими клочьями. Голубые глаза с красноватыми белками любопытно уставились на отрока.