Чем дольше они смотрели один на другого, тем настороженнее делался лопин. Он больше не улыбался.
Митроха снял с шеи гривну. Не выпуская из рук, показал мужику одной и другой стороной. Золотой кругляш тотчас приклеил к себе взор лопаря. Феодорит что-то сказал ему.
Одгэм взволнованно зачастил на своем наречии.
— Он говорит, что это бог, — переводил инок. Поправился: — Идол. И что ты, наверное, большой человек, богатый, раз у тебя такой...
Лопин не дал ему досказать. Ударил себя ладонью в грудь:
— Одгэм тоже есть кедьке-табай. Не такой. Твой красивее.
— Покажи.
— Э-э, свой кедьке-табай не показывай чужим. Плохо.
— Я же тебе показал свой.
— Твой коль-табай пустой. Я вижу. Иммель ушел из него. Ты давно не делал лоахт.
— Не приносил идолу жертв, — с отвращением перетолмачил Феодорит.
— Каких еще жертв? — растерялся Митроха.
— У всех иммель есть сайво-вуонгга. Духи, которые служат. Они скажут, какой лоахт надо. Тогда бог вернется.
Лопин снова уткнулся воспаленными глазами в гривну. И вдруг попятился, вскрикнув. В страхе залопотал по-своему, тыча пальцем в золотой кругляш.
— Он говорит, что ты, наверное, получил этого табая от великого кебуна... Так они называют своих колдунов... Говорит, это Каврай-олмак. На волке. У него в руках куамдес, волшебный бубен. Этот иммель покровитель кебунов и нойд, лопских жрецов...
— Бубен? — пробормотал Митроха. — А я думал — щит.
— Господи! — Инок, опомнясь, чуть не взвыл и схватился обеими руками за голову. — Спаси мя, грешного, очисти язык мой!.. Одгэм, ведь ты обещал не носить идолов в скит! Ты согласился принять христианскую веру. Я же тебе поверил!
— Э-э, — мужик хитро усмехнулся, — у лопина много врагов. Лесные звери. Злые духи. Чудины. Яммии. Богов тоже надо много. Еще один, сильный бог рууш, хорошо.
Феодорит, простонав, бросился прочь. Митроха вдумчиво потыкал пальцем в процарапанные значки на гривне.
— Что тут нарисовано? Опять вроде бубен? И гора какая-то?
— Одгэм не знает, — заверил лопарь. — Но есть, кто узнает. К нему плыть через море, на Куз-ойвэ. Однако страшно. Он злой кебун. Я поплыву. Он будет киковать для меня. Ты со мной?
— Да, — не раздумывал Митроха. — Только Федорку нужно уговорить. Твой кебун небось по-нашему не толмачит.
Монах убежал недалеко. Стоял на берегу ниже по течению и с непроницаемым лицом взирал на поток воды. На предложение Митрохи даже не обернулся.
— Нет. Старец Зосима ни за что не отпустит меня на Кузова. Я и сам не хочу. Там старые лопские кумирни и могильники.
* * *
Круг всхожего солнца пламенел над кромкой безбрежных вод, в той стороне, где был выход из моря в океан — Горло. В той же стороне, но намного ближе лежала Соловецкая земля, а еще ближе — Кузовские острова. Плыть до них на карбасных веслах — полдня. С парусом и того меньше.