Князь-воеводы толковали с корельскими мужиками-вожами, знавшими речные долгие пути как линии у себя на ладонях. Раскладывали на столах пергамены, чертили, водили пальцами, скребли в бородах, хмурились. Кореляков сменяли поморские люди, доставали из-за пазух свои рукописные мусоленные книжечки с записанными морскими ходами. Сыпали лопскими, корельскими и новгородскими именами берегов, губ, островов, наволоков, луд, салм и скал, которые звались тут пахтами. Рассуждали, где можно пересечь путь свеям, где отрезать их, где прижать к скалам или бросить на подводные корги. Слушали промысловых мужиков, неурочно прибежавших на лодьях-соймах и карбасах из становищ в Кандалакшской губе. Те жаловались на беспромыслицу из-за долгой непогоди, вязких туманов, взводней. Свеев никто не видал.
На последнем совете князья-воеводы порешили, что нужно самим идти к Кандалакше в полной силе и искать встречи с неприятелем.
Митроха после возвращения с Кузовов будто выпал из всей этой бодрой суеты. К разгадке своей тайны он так и не приблизился, и она все сильнее жгла ему грудь, горячила ум, запекала на огне сердце.
Как-то, шатаясь меж двор, он наткнулся на груду ветоши у жердяной изгороди. Куча пошевелилась, обнаружив красную рожу, остро поглядевшую на него из-под длинных волосяных сосулек. Ее обладатель сел, притулясь к жердине, и вся ветошная груда оказалась диким лопарем в оленьих кожах. Митроха проявил интерес.
— Ты, что ли, лопин, который к воеводе приходил?
— Я лопин, ходил ко княза, — охотно согласился мужик.
Отрок опустился перед ним на корточки.
— Что твой хозяин, сильный колдун? Неведомое знает?
— Знаткой, знаткой, — закивал лопарь. — Пудзэ-Вилльй много ведат. Княза-воевода не поверил, прогнал лопина.
— Чего ж ты тут валяешься, а не вернулся обратно? Боишься своего колдуна?
— Лопин не надо обратно. Пудзэ-Вилльй знат, что княза его не послушал.
— Откуда он знает?
Мужик сморщился в довольной и лукавой ухмылке.
— Ты — тайа. Не саами. Тайа не поймет. Только олмынч-саами поймет. Человек из лопи. Княза не верит лопину, но Пудзэ-Вилльй все равно поднял погоду. Воины чуди не уйдут от грома и железа рууш.
— Ты что, — Митроха наморщил лоб, — говоришь, будто это твой колдун наслал проклятый туман на море?
— Пудзэ-Вилльй хочет помогать большой княза рууш, — мелко засмеялся лопарь, — хочет погубить чудь.
— Ах ты. — Отрок замахнулся кулаком на тщедушного мужика, но бить не стал. — Меня этот туман чуть на скалы не насадил!
Он встал. Какое-то время раздумывал. Затем пнул лопаря сапогом.
— Отвезешь меня к своему колдуну. Где твоя лодка?