При взгляде на оба портрета сразу бросается в глаза, как изменился за эти годы Шаляпин. На первом – лицо самодовольное, но простоватое, лукавое. На втором портрете, при большей его интимности, лицо тоже самодовольное, но это уже лицо человека большой культуры, человека, уверенного в своих силах; так сказать, две стадии самодовольства.
Это свойство, естественное для молодого артиста с таким неожиданно бурным ростом успеха, не проявлялось, разумеется, в общениях с Серовым; но тем больше чести художнику, увидевшему эту черту и сумевшему передать ее тонко и искусно.
В 1905 году Серов как-то особенно сблизился с Шаляпиным. Федор Иванович, едва ли не единственный из тех, кто окружал Серова, был человеком из народа. Он был одним из ближайших друзей Горького, чье имя было тогда на устах у всех, и он находился под большим влиянием своего друга. Конечно, в своей революционности Шаляпин не был ни так последователен и активен, как Горький, ни так принципиален, как Серов, но сочувствие его революции, желание победы ей – несомненно.
Шаляпину в то время удалось несколько раз петь специально для народа, для рабочих. Это было его давней мечтой. Он в то время еще очень хорошо помнил, что и сам он вышел из среды этих людей, и признавался, что ни одно выступление «для богатой публики» никогда не доставляло ему столько радости. Шаляпин пел таким образом в 1904 году в Харькове и в Киеве, а в 1905 году в Москве, в Большом театре, и каждый раз концерты эти оканчивались «Дубинушкой» и вся огромная толпа слушателей подхватывала припев. У Шаляпина были из-за этих концертов неприятности, но он продолжал свое дело. Николай II, узнав о его выступлениях, потребовал «изгнать этого босяка из императорского театра».
Но «Дубинушка» продолжала звучать в концертах Шаляпина, несмотря ни на что.
Это было время всеобщего энтузиазма, радостных надежд, и Шаляпин постоянно говорил и о своем сочувствии народу, о своем желании служить ему, за что его даже в шутку переименовали из «солиста его величества» в «социалиста его величества». Кстати, звание «социалиста его величества» Шаляпин получил не очень просто и не очень скоро, и причиной тому была его дружба с Горьким.
Через Горького Шаляпин снабжал революционеров деньгами, и Серов, по-видимому, знал об этом.
Они бывали друг у друга запросто, не предупреждая о визите, не стесняясь никаким временем. И если Серов не заставал Шаляпина, он сидел с его детьми, рисовал им животных и птиц, поражая быстротой и виртуозностью исполнения. Как-то принес в подарок Федору игрушку «би-ба-бо», куклу, надеваемую на руку, и целый час развлекал детей и Иолу Игнатьевну, заставлял смеяться до слез, а сам оставался при этом совершенно серьезным.