Возможно, в дацане он утерял свои сверх-способности? Наверное, над ним там какой-нибудь сеанс экзорцизма провели? Тогда зачем он теперь Конторе? Хотя — ему приказано доставить аутиста Громова в Москву, он и доставит, а дальше не его дело. Но всё же, что-то тут явно не так. Что-то мальчишка нехорошее задумал. Эти мысли не давали Матвею Алексеевичу покою. И сна.
* * *
Алексей Матвеевич, всё ж, довёз мальчишку до Москвы.
Зная его способности, он панически боялся провалить это ответственное задание из-за всяких «фокусов» с его стороны. И не чаял дожить до того момента, когда, сбагрив его Конторе, благополучно выберется из этой истории. Если б ему Сам не пообещал за его доставку золотые горы — ни за что б не согласился ехать в Тибет. А всё из-за Лизки, дочки-дуры. Любит он её, дурак…
Всё в этой поездке было непросто. Начиная с того, что действовать надо было в чужой стране — впрочем, методы Конторы везде одинаковы и всегда срабатывают, если только не начнётся чертовщина, конечно, — высота гор, куда забрался «объект», и его непредсказуемость. А главное — неприкосновенности.
И был момент, когда Алексей Матвеевич особенно струхнул. У него даже в голове как будто что-то вспыхнуло и поплыло.
Дело было ночью, в пещере, где они заночевали из-за глупого ультиматума мальчишки. Объект сидел напротив него с миской каши в руке и вдруг замер в ступоре, уставившись в одну точку. Алексей Матвеевич окликнул:
— Э, паренёк! Ты живой?», но ответа не получил.
Вскочив и уронив свою миску, Алексей Матвеевич пощупал на шее его пульс — слава Аллаху, жив, придурок. Он потряс его за плечи, плеснул в лицо воды — бесполезно. Тот сидел недвижимо и даже миску из рук не выпустил — хороший знак.
Алик, зачем-то выходивший наружу, как раз вернулся и замер у входа, наблюдая за манипуляциями Алексея Матвеевича.
— Чего это он? — подойдя, остановился он напротив мальчишки. — Может у него, как её — каталепсия? А это почти кома и в итоге дурка. Порченый товар, Алексей Матвеевич.
— Не каркай! — рявкнул, сам слегка помертвевший, Алексей Матвеевич. — Смотри, как бы тебе самому шкуру за него не попортили! Государево дело! Не знаешь?
— И что делать? Может, пристрелить его, чтобы не мучился? — пошутил Алик.
— Я тебя самого пристрелю!
— Давай, я ему врежу хорошенько? — придвинулся к неподвижно сидящему Юрию блондинчик. — Давно хотелось.
— Товар портить не велено! — с сожалением возразил Алексей Матвеевич. — Подождём, пока. Главное, он здесь и пока живой.
— А у нас есть выбор? — съехидничал Алик и сел поодаль. — Я говорил тебе — надо было вертушку брать.