– Изабель, Изабель, – Аньес притянула внучку к себе. – Ну перестань. Бернар сделает, что сможет. Да и граф Хантингтон – не из тех, кто сдается. Вот увидишь, все будет хорошо.
Изабелла опустила голову. Больше всего она боялась, что Аньес догадается о том, что она влюблена в графа. Или в разбойника. Господи, как все перемешалось. Изабелла знала, что, несмотря на деревенское происхождение и разбойничье прошлое Робина, Вексены не возражали бы против брака: в конце концов, графский титул и само графство, пусть и крошечное, он честно получил от королевы Алиеноры. А деду граф вообще явно нравился, было у них что-то схожее. Нет, Изабелла скрывала свои чувства не поэтому. Просто она стыдилась, что на ее любовь не ответили. Что она, прекрасная юная девушка из благородной семьи, не может добиться внимания безродного человека, у которого, по большому-то счету, ни кола ни двора.
– Не грусти, Изабель, – повторила Аньес. – И ты же помнишь, что мы приглашены в Гавр? Если хочешь новое платье – решай сейчас, а то протянешь до последнего, и тогда уже не успеют сшить. Правда, за тканью придется ехать. Хотя у меня есть отрез венецианского шелка – Бернар купил на ярмарке, а мне все как-то было ни к чему новое платье, и отрез так и лежит. Посмотришь? Или вдруг ты хочешь что-нибудь из платьев Эмили, они же почти все тут, в ее комнате? Некоторые она даже не надевала.
– Да, – кивнула Изабелла, прищурив зеленые глаза. – Да, я хочу новое платье. И возьму диадему и серьги Эмили, я знаю, она бы разрешила.
– Если хочешь, надень что-нибудь из моих украшений. Цвет волос и глаз у нас одинаковый, тебе все подойдет. Ну, не грусти, хватит. Бог с ней, с книгой. Пойдем смотреть шелк и безделушки.
Аньес, еще раз обняв внучку, вышла из зала. Изабелла направилась следом. Да, она наденет самое нарядное платье и самые изящные украшения, и в нее обязательно влюбится кто-нибудь из знатных и богатых гостей. А скорее всего – сразу несколько. И граф Хантингтон узнает о ее свадьбе и сто раз пожалеет о том, что... что...
Изабелла вдруг прикусила губу и опустила голову. Да ни о чем он не пожалеет.
***
Сколько прошло дней, Жанна не помнила. Да и толку-то считать? Все равно она не знала, за сколько получилось добраться до Англии, сколько ушло на дорогу дальше. Не знала, получилось ли вообще добраться.
Что она могла? Только ждать. Когда Бернар Вексен бросился в Ноттингем, луна на небе едва пошла на убыль, а сейчас от нее осталось меньше половинки. И никаких вестей пока не было. Жанна, конечно, не выходила за деревенскую ограду и ни с кем не говорила, она не хотела никого видеть. Она и из дома-то выбралась лишь раз – когда помогала отцу обрабатывать обмороженные уши соседского пса.Но Катрин, мать Пьера, почти постоянно была в замке Вексенов. Будь хоть какие новости, она обязательно сказала бы сыну, а уж Пьер точно передал бы Жанне.