– Ступай, скажи, что я велела поскорее затопить камин внизу. Устроим его там. Иди, я справлюсь. Только позови сестру Агату, она умеет обращаться с лошадьми. И оставь мне факел.
Она выждала, когда монахиня отойдет подальше. Шагнула вперед, осторожно держа факел в стороне.
– Робин. Я знала, все эти годы знала, что еще увижу тебя. Как ты меня нашел?
– Случайно. Я не доставлю тебе хлопот, Марион. Переночую и уеду.
– Господи, ты же весь горишь. Что случилось?
– Ерунда. Отлежусь ночь в тепле – и все будет прекрасно.
– Идем. За коня не беспокойся, сестра Агата о нем позаботится. Вон она уже идет. И не называй меня этим именем при других.
– Не буду, – кивнул Робин.
Марион привела его в небольшой закуток на первом этаже каменного здания. Похоже, здесь обычно размещали случайных путников или посыльных, которым приходилось оставаться на ночь. Внутри было холодно, небольшой очаг только что растопили, и промерзшая комнатушка еще не успела прогреться. Марион воткнула факел в крепление на стене, потом зажгла лампу.
– Ты весь мокрый, насквозь.
– Ага.
За прошедшее время ее красота ничуть не померкла. Даже наоборот – стала ярче и изысканней. Они не виделись десять лет, значит, Марион сейчас двадцать семь. Столько же, сколько было Ясмине.
– Ну-ка ложись, сейчас согреешься. Настой, чтобы сбить жар, у нас есть, даже готовить не надо, – Марион посмотрела на Робина. Теперь, при свете факела и лампы, было видно, какого удивительного цвета у нее глаза. Светло-голубые, очень яркие. – Что-нибудь еще тебе принести?
– Не надо, спасибо.
– Ложись. Сейчас вернусь с настойкой. И надо будет пустить кровь, – Марион мягко улыбнулась, голубые глаза заблестели. – Собью жар, хоть уснешь нормально.
– Да не беспокойся так. Просто отогреюсь, и все.
– На тебя смотреть страшно.
Она исчезла за дверью, но вскоре вернулась. Робин, который уже успел стянуть с себя всю мокрую одежду и забраться под покрывало, увидел у нее в руках глиняный флакон, большую плошку и тонкий, очень острый инструмент, похожий на копье. Точно такой же был у отца Тука, он рассказывал, что купил его, когда учился во врачебной школе в Салерно.
– Устроился? – она снова улыбнулась. – Давай руку.
Марион быстро перетянула ему руку лентой чуть выше локтя, поставила рядом на пол большую плошку. Острый инструмент блеснул в свете факела и лампы.
***
Дженни быстро протирала столы и лавки. Городские ворота уже открылись, с площади доносились голоса, и хозяйка «Восьми лап» надеялась, что сегодня желающих выпить и поесть будет много. Ноттингемский шериф набирал новых бойцов в свою дружину, об этом было объявлено и по всему городу, и по ближайшим деревням, – поэтому Дженни рассчитывала, что в город съедется много молодых крепких мужчин, охочих до выпивки. И не все захотят тратиться в «Пути на Иерусалим».