Уже начало темнеть. Робину повезло – на безлюдной осенней дороге он встретил крестьянскую повозку, запряженную мулом, и хозяин повозки подсказал ему дорогу. Не попадись эта телега навстречу, вряд ли он сам нашел бы путь. Когда он наконец подъехал к воротам приорства, был глубокий вечер. Дождь так и хлестал. Робин спешился, чувствуя, что с него рекой льется вода, и осторожно постучал в ворота. Потом, подождав немного, постучал снова.
Он не услышал шагов, но увидел мелькание огня за оградой. Потом створка ворот приоткрылась, и в проеме появилась старая монахиня. В руке она держала небольшой факел, и Робину показалось, что монахиня в любой миг готова ткнуть этим факелом в лицо незваному гостю.
– Это женский монастырь, – прищурившись, сказала она вместо приветствия.
– Я знаю. Но вы же не откажете путнику в ночлеге? – Робин постарался улыбнуться, но сам чувствовал, что у него скорее получилась кислая усмешка.
– Кто вы? Откуда и куда едете?
– Граф Хантингтон. Из Ноттингема в Лидс.
– Мы в стороне от этой дороги.
– Да, – Робин кивнул, соглашаясь. – Пришлось немного отклониться. Сил добраться до Лидса у меня совсем нет.
– Вы, похоже, и правда еле на ногах стоите.
Он снова кивнул.
– Ждите здесь. Я позову нашу приорессу, и она решит, что делать, – монахиня развернулась и направилась к каменному зданию. Створку ворот она закрывать не стала, словно понимала, что путник без разрешения не войдет. Огонек факела скользнул по темному двору и исчез – видно, монахиня зашла внутрь. Робин ждал, держа пегого коня под уздцы. Сил совсем не было. Он прислонился к изгороди и закрыл глаза, но услышал голоса и снова увидел огонек факела. Старая монахиня, как и обещала, возвращалась и вела с собой приорессу. Робин еще издали, как только стали четко видны силуэты, понял по движениям, что настоятельница – совсем молодая женщина. Высокая, статная, очень стройная. Даже широкая сутана не могла скрыть ее величественной осанки. Женщины подошли почти к самым воротам, старая монахиня протянула руку, указывая на путника, приоресса подняла голову, и Робин наконец увидел ее лицо.
***
Приоресса обители в Кирклисе была настоящей красавицей. Нежные правильные черты лица, длинные ресницы, мягкая трогательная улыбка… Волосы настоятельницы прятались под покрывалом, цвет глаз в темноте трудно было разглядеть, но Робин знал, что волосы у нее светло-пепельные, а глаза – небесно-голубые. Десять лет назад она считалась первой красавицей Ноттингемшира, и с тех пор, кажется, стала еще красивее.
Приоресса быстро обернулась к старухе: