Так вот для кого оставили открытую дверь. Уилл громыхнул задвижкой, выдохнул и пошел в ту сторону, откуда доносился знакомый голос. Он двигался совершенно бесшумно – помогали старые разбойничьи навыки. В каменных переходах было темно, но из глубины коридора тянулся слабый свет. Голос тоже шел оттуда. Уилл прокрался по коридору, дошел до дальнего закутка, где из-за приоткрытой двери сочился свет, неслышно отворил дверь – и замер.
Комната была освещена факелом и масляной лампой. Робин лежал на низкой кровати у дальней стены. Лицо его было совершенно белым, из перетянутой руки в подставленную плошку медленно стекала кровь. Уилл увидел, что большая глубокая миска полна до краев. Черт. Слишком много. Слишком. И кровь уже едва идет.
У стены стояла Марион в одеянии монахини и смотрела на Робина, не отрывая глаз.
– Черт, – выругался Уилл, бросаясь в комнату. – Он же живой.
– Ненадолго. Уилл Скарлет, – Марион обернулась к нему. – Что ты здесь делаешь?
Скарлет, не отвечая ей, шагнул к кровати, быстро распутал широкую ленту, которой Марион перетянула руку Робина, и завязал эту же ленту ниже, придавливая вену и останавливая кровь. Потом так же быстро осмотрелся по сторонам, увидел сваленную кучей мокрую одежду, вытащил первую попавшуюся тряпку – это оказалась шерстяная котта. Уилл свернул ее, кое-как подложил снизу, поднимая руку приятеля повыше, и только после этого обернулся к Марион. Та все так же стояла у стены, совершенно спокойно глядя на Скарлета.
– Зачем? – коротко спросил Уилл. Он быстро покосился на Марион и тут же снова перевел взгляд на Робина – тот лежал, покрытый ледяным потом, и никак не откликался ни на голоса, ни на прикосновения. Дышал он быстро и сбивчиво, и Скарлету совсем не понравилось, как тяжело он хватает воздух. Уилл приложил пальцы к его горлу – сердце колотилось, словно бешеное.
– Зря стараешься, – процедила Марион. – Я выпустила из него огромную плошку крови. Ты уже никак не поможешь.
– Ты знаешь, что я тебя не трону. Зачем?
– Зачем? – вскинулась она. – Я десять лет ждала случая расквитаться с ним. Мне было всего шестнадцать, когда он меня соблазнил. И все. Вся жизнь псу под хвост. Вся.
Уилл опустил голову – Марион была права.
– Он никогда не сказал о тебе ни одного недоброго слова. Даже после того, что ты сделала – после того, как ты нас всех предала. А если кто-то из нас порывался высказать все, что о тебе думали, – он сразу пресекал. Есть тут у тебя вода? Что в этом флаконе?
– Настой от жара.
– Черт. Робин! – Скарлет, не обращая больше внимания на девушку, пытался привести друга в чувство. – Ты же никогда не сдаешься, ты справишься!